ВІКТОР ВАСИЛЕНКО, Забуті та згадані міські сонети (посмертні)

|

Віктор Василенко – поет, режисер, сценарист, письменник-фантаст. Ще у дитинстві його називали маленьким вундеркіндом за особливий дар літератора. Більшу частину життя він пропрацював кінорежисером документальних і ігрових фільмів за власними сценаріями, створюючи епоху романтичного кінематографу. Все його життя надихала тільки одна жінка… Дізнайтесь більше про найцікавіші моменти життя Віктора Василенка у фільмі «Віктор Василенко. Вінок споминів».

Я довго думав куди помістити на нашому порталі творчість унікальної людини Віктора Василенка, кінорежисера, поета, батька і людини що дихала творчістю й любовю. Кнігу Віктора ми готували разом, монтуючи кіно Віктор знаходів час щоб набрати кілька віршів чи сонетів. А я потім вдома верстав і мав йому сказати коли творів вистачить на першу прижиттєву книгу. Віктор вже тоді був важко хворим, пересувався тільки з допомогою коляски, навіть дружина поміняла квартиру з 5 поверху на перший , зробила спеціальний зїзд. Потім я за компанію ліг в лікарню щоб бути разом з Віктором? писати сценарій і творити книгу.

На жаль книга сонетів вийшла невеликим накладом коли Віктор вже був за межою вічності.  Пропонуємо Вашій увазі книгу сонетів Віктора Василенка мовою оригіналу із далекого зарубіжжя з небес за межі вічності....  ( Петро Олар- вічний друг Віктора)

ГОРОДСКИЕ СОНЕТЫ     Забытые и вспомянутые

СТИХОТВОРНЫЕ, ПЕСЕННЫЕ И ПРОЗАИЧЕСКИЕ ТЕКСТЫ,

 придуманные самим автором и записанные им в разное время  и при разных обстоятельствах на клочках бумаги с использованием языков двух тогда еще братских народов

     Книга Виктора Василенка уникальна. Она – память о человеке, который жил и творил в эпоху, которая канула в Лету. Но имя поэта останется навсегда в европейской поэзии, ибо поэтический талант и божественное мастерство Виктора Василенко восхищают и будут восхищать всегда тех, кто любит поэзию.

Предисловие к книге и послесловие к жизни

 

     Эта книга не могла появиться при жизни автора. Много откровений и интимных моментов таили эти строки. Они могли сотни раз быть уничтожены, могли сгореть в доме матери, могли быть не поняты, могли быть просто сданы в макулатуру.

     Однажды, за мгновение до финала, я спросил Виктора: «А как ты Любил?» Он молча начал доставать записки и переносить их в этот самый компьютер, на котором печатаю эти строки. Он рукописные записи уничтожал сам, но был случай, когда и компьютер решил стереть уже уничтоженные стихи. Восстанавливал по памяти, не все удалось…

То, что осталось, наверное, с Воли Небес приходит к Вам, тем, кого так любил Виктор, но он не успел сказать и оформить эту Любовь.

Издание этой книги основано на любви к неоцененному при жизни гениальному человеку, к невостребованному таланту. И, безусловно, обусловлено желанием донести эти стихи к вам, читателям, и к душе Виктора…

Наш диалог продолжается… Любить людей можно всегда, оценить при жизни и отдавать тепло им тогда, когда оно может их согреть, чтобы потом, каясь, не раздавать поминальные калачи, издавать посмертные книги уже для прощения своих грехов.

Этим стихам, наверное, было тесно в большом городе. Впустите их вглубь, вширь и Вселенную своего сердца. Этого хотел, об этом мечтал и этим жил Виктор Василенко, а я только свидетель этой жизни.

Петро ОЛАР, друг, издатель и хранитель памяти и творений.

 

             Сонет №1

 

Среди пустых и глупых разговоров,

Среди вина и яда сигарет,

В глаза ударил первозданный свет.

И я ослеп. И я прозрел не скоро.

 

Сверкал и злился сумасшедший город.

Он хохотал и лаял мне во след.

А я, превозмогая пьяный бред,

Тащился к ней вдоль грязного забора.

 

Визжали идиотские такси,

Гремели сумасшедшие трамваи,

Рекламный свет гасил ночную синь.

 

И слышал я, как в изуверстве мая,

Кричит кто-то во мне любовь, все заглушая.

И я шептал: «О, наважденье, сгинь!»

 

 

    Сонет №2

 

Ты для меня, как город без названья.

Откуда я приехал и куда?

Гудит пустой вокзал, спят поезда,

И я один брожу по залу ожиданья.

 

Потом трясусь в трамвае самом раннем,

Смотрю в окно – и даже нет следа,

Что б ты хотя чуть-чуть, хоть иногда

Ждала меня. А я ведь ждал свиданья!

 

Когда-то жили на земле поэты,

Стихи писали – ты уж их прости.

Они совсем не виноваты в этом.

 

Не верь коварной мудрости сонета.

Я уезжаю. Радуйся, грусти –

Я в город твой приехал без билета.

                                        

 

Сонет №3

 

Сонеты – дело не мужское!

Мужчина должен воевать.

Быть побежденным, побеждать

И иногда любить. Без боя

 

Едва ль греки взяли б Трою –

Ее не так-то просто взять!

Поверь мне, я б не стал писать,

Когда б не встретился с тобою.

 

Есть шанс, что я уже влюблен…

Гордись! Поступок хулиганский,

Но что поделаешь – вином,

 

Живой водой из старой сказки

Я напою тебя потом.

Пока – сонет. Он – Конь Троянский!

 

 

Сонет №4

 

Откуда сила у чертей?

Не родственники ль они Богу?

Мир искушая понемногу,

В кругу кощунственных затей

 

Что день – становятся наглей.

Вот-вот перебегут дорогу

Тебе и мне! Я бью тревогу:

«Эй! Освятите нас скорей!»

 

Шучу я. Ничего не бойся.

Ведь в этом мире мы одни.

Кто кроме нас? Одна, лишь, осень…

 

Ты хочешь спать. Ну что ж, усни.

Прижмись доверчиво, вздохни,

Ляг и хвостом моим укройся.

 

 

Сонет №5

 

Идет и день, и час, и год,

И зиму заменяет лето,

Как сигарету сигарета,

Когда рассвет не настает.

 

А в вечности река течет.

Хочу постичь я реку эту.

Ей люди дали имя Лета.

Но я хочу найти в ней брод.

 

Я вечен! Вечность беспокоя,

Я собираюсь на грабеж.

Я знаю все, что тленно – ложь!

 

Иначе, не было бы Ноя.

Я и тебя бы взял с собою,

Но ты, наверно, не рискнешь…

 

 Сонет №6

Турнир! Мой конь копытом бьет!

Звенят доспехи! Замкнут замок!

Комедия, а, может, драма,

Но в воздух поднято копье!

 

О, как светлы глаза ее!

Как недоступна, как упряма

Моя прекраснейшая дама!

И честь, и жизнь – все для нее!

 

Есть рыцарь, есть упрек, есть страх –

И больше ничего не надо.

Я для тебя замедлил шаг!

 

Будь бдительна. Уже я рядом.

Не опрокинь же впопыхах,

Как в прошлый раз, флакончик с ядом…

 

 

Сонет№7

Не так ли ночь под небесами

Неслась, неведомо куда…

Не так ли первая звезда

Сияла яркими лучами,

 

Как я любил. Не так ли с вами

Мы лишь мечтали иногда

О том, как звонкая вода

Заплещется меж берегами.

 

Но час настал. И я кричу.

Вы женщина, а я мужчина.

(Довольно веская причина

 

Доверить шею палачу).

Что мне петля иль гильотина!

Я вас хочу. Я не шучу…

 

 

 Сонет №8

Все! Натянули парус и поплыли

Навстречу бурям в дальние порты.

Не миновать бы роковой черты,

А там вперед, вперед за милей миля.

 

Хотя б нам Боги не послали штиля,

А с бурями мы, как всегда, на ты.

Легко достичь небесной высоты,

Где нас всегда и ждали, и любили.

 

Все заново начнем. Начнем с абзаца.

Под черным флагом обойдем весь мир

И все вокруг разделим на тринадцать.

 

Смотри, они дрожат, они боятся.

Они для нас устроят буйный пир

И мы последними на нем будем смеяться!

 

 

 Сонет №9

Рассвет, закат – сплошная драка.

То первый, то второй убит.

У твоего окна сидит

На золотой цепи собака

 

И мяса ждет. Вот забияка!

Всю ночь в луну она скулит.

Но спит небесный сателлит

На фоне знаков Зодиака…

 

Я медленно вхожу в твой двор,

Ласкаю пса, с цепи спускаю…

Он смотрит на меня в упор.

 

Он лижет руку, узнавая

Того, кто разложил костер,

Когда здесь тлела ночь глухая.

 

 

 Сонет №10

Я сотворен был пьяным Вакхом в хмеле.

Тебя же Бог творил, не веря в чудеса.

Я знаю, ты вернешься в небеса,

А я напьюсь на будущей неделе.

 

Но, презирая праведные кельи,

Я полюбил невинные глаза

И робость губ святых. Полночная роса

Вполне сойдет за колдовское зелье.

 

И знаю я еще: проснется ангел твой,

Чтоб согрешить. Ты выйдешь на дорогу,

И подавив в душе своей тревогу,

 

Кого-то кликнешь нежною рукой.

Пою хвалу и благодарность Богу.

То буду я. Ты согрешишь со мной.

 

  Сонет №11

Когда-нибудь меня не будет,

А будет холм и черный крест,

На злой земле свободных мест

И тишины слегка прибудет.

 

Но, может быть, узнают люди,

Что был на свете дикий лес

И в нем гулял веселый Бес…

Тот бес меня не позабудет…

 

Мы с ним бродили по земле,

Он говорил, а я смеялся,

И все сильнее был и злей

И Бесом сам себе казался.

 

Когда уйду – ты слез не лей.

Пусть я ушел. Тот Бес – остался…

 

 

 Сонет №12

Я дал бы ей бессмертие Лауры,

Когда б тот дождь не лил в мое окно…

Но даме сердца, право, все равно -

Смеются или плачут трубадуры.

 

И снова утро ветрено и хмуро

Бросает листья желтые на дно,

Звенят трамваи, крутится кино,

А люди ждут, нахохлившись, как куры

 

Конца дождя. Я тоже его жду.

Гудит вода в водопроводном кране.

Она сказала «В дождь я не приду…»

Уж не боится ль заблудиться вдруг в тумане?

 

Пока держу горячую звезду.

Но как мне быть, коль дождь не перестанет?

 

 

   Сонет №13

Влюбленным не сносить голов!

Сплошное недоразуменье,

Когда одной души движенье,

(Да плюс к тому и тела зов),

 

Раскрепощаясь от оков,

С другой душой (и телом) – звенья!

Ну, право, что за наслажденье

Дразнить рассерженных богов?

 

Я мог бы тише быть травы

И ниже вод. Но под луною

Лишь непокорные правы…

 

И я опять иду на вы!

И ты одна тому виною,

Что я иду без головы.

 

 

 Сонет №14

Эй, несодеянное зло,

Несогрешивший в мире грешник!

Над вами блеет пересмешник.

А мне почти всегда везло.

 

Пусть я порой терял весло,

Но челн летел мой в даль, как прежде.

Я весел был. Я жил в надежде:

Бог знал, куда меня несло.

 

Я посетил безумный край,

Где много тьмы и много света,

И знаю все его приметы.

 

Сама ему ты имя дай.

К подонку там идет победа,

И грешник попадает в Рай.

 

 

 Сонет №15

Я пошутил, когда промолвил:

«Азартных игр не признаю!»

Я потому и жил в Раю,

Что и в Аду все масти помнил

 

И был везучим. Полно, полно…

Ведь я, не зная слов, пою

Про верность вечную твою

И, проиграв, свой долг исполню.

 

Игра, конечно, есть игра,

А ночь есть ночь. И прямо скажем:

«Пора выигрывать, пора»…

 

Что ж, утро нам судьбу подскажет.

Ну, все. Ступай. Молись с утра –

Мой револьвер уже заряжен…

 

 

 Сонет №16

Нетленный признак будущих тревог…

Опять нечистый снится мне ночами.

Я дергаюсь во сне. Перед очами

Небритые ступни кавалерийских ног.

 

О, мерзкий Дьявол, лучше бы ты лег

В мою постель с помытыми ногами.

Тогда бы я схватил тебя руками

И испустил веселый вздох.

 

Но так я не могу! Мне пахнет! Прочь портянки!

Зачем ты не умылся, Люцифер?

Какой ты Богу подаешь пример?

 

Ведь ты грязней последней куртизанки!

Чу, крик… Петух… За окнами светает.

Задумчиво нечистый улетает.

 

 

   Сонет №17 

Я на гитаре не игрок.

Тугой струной колеблю воздух.

Я просто так. Всегда не поздно

На мой висок взвести курок

 

И вынудить молчать. Урок

Игры простой и виртуозной,

Гармонию страстей и козней

Сыграла ты. Теперь молчок,

 

Теперь и я чуть поиграю,

Что б не забыть один мотив,

Который лишь предполагаю…

 

Весной в саду, в начале мая,

Твой взор внезапно загрустил.

То просто так… Я понимаю…

  

  Сонет №18

Да будет стыдно мне. Как долго не писал

Я о любви, о страсти, о сомненьях,

Не ползал за любимой на коленях

И платья край ее не целовал.

 

И вдруг какой-то ветреный нахал,

Ее увидев, полный вдохновенья,

Ей посвятил свое стихотворенье –

Нелепых слов нелепый карнавал…

 

Любимая! Поверь, я не пишу

Тебе подобных глупых мадригалов

Не потому, что сердце меньше стало –

 

Тобою мучаюсь, страдаю и дышу.

Я просто понял – слов достойный нет,

Чтоб отразить твой первозданный свет!

 

 

  Сонет №19

Упавший может не подняться.

Ослепший может не прозреть.

Благословляю жизнь и смерть

И смех веселого Паяца.

 

Всю ночь скитаться и влюбляться,

Быть должным, должников иметь,

Всех победить, от счастья млеть…

А утром – разочароваться.

 

Каков пассаж… Нет, ты пойми –

Да мыслимое ль это дело!

Я душу загубил и тело!

 

Ведь ты же любишь, черт возьми!

Скорей (вокруг уже стемнело)

Меня покрепче обними.

 

 

 Сонет №20

Твой голос – словно шум морской волны,

Твое дыханье – ветер в чистом поле!

Я умираю в сладостной неволе,

Глаза горячей влагою полны!

 

Но ты бываешь холодней луны!

Печальнее еврейки на Подоле…

Пощекотать тебя однажды что ли?

(Такие вещи иногда нужны!)

 

Что ж, хоть в твоей душе бушует вьюга,

Я все равно, заклал бы целый мир

За твою нежность, мрачный мой кумир.

 

О, бесконечная и сладостная мука!

Доверься мне, печальная подруга,

И на века увековечим мы друг друга!

 

 

Сонет №21

Опять звенят колокола.

Народ спешит на попелище.

Один, пять, десять, сотни, тыщи…

Хмельному пламени хвала!

 

Ты, знаю, тоже там была

И видела: богач стал нищим,

А нищий – и того почище.

Ты им обоим подала.

 

Я сам давно с огнем играю,

А он со мной, увы, вдвойне!

Но я, играя, не сгораю.

 

Когда ж и я сгорю в огне

То об одном лишь умоляю:

Не вздумай подавать и мне…

 

 

 Сонет №22

Прости, но как легко я разлюбил,

Как чисто снег над улицей клубится…

Еще не знаешь ты, что больше не царица,

Еще разлуку день не протрубил.

 

Еще я даже плод не надкусил,

Не целовал ее, а мне уж спится…

Не нужно быть великим ясновидцем,

Что б догадаться – стих мой проклят был.

 

Она как будто соткана из света!

Я лишь задел одну хмельную нить,

И звонко прозвучала песня лета,

 

Которую уже нельзя забыть…

Я знаю: будет Пиррова победа.

Но дайте, боги, Пирру победить!

 

 

 Сонет №23

Ну, вот и все. Опущены портьеры.

Погашен свет. Ключи. Сухой щелчок.

И опечатал навсегда замок

Унылый вид пустого интерьера.

 

Без лишних слов и без наивной веры,

Что, мол, не все окончено еще,

Мы покидаем дом любви. Прощен

Да будет тот, кто ждал даров Венеры.

Ничто не изменилось. Шелестят

На улицах деревья, мчат машины,

Коты на подоконниках сидят,

 

Работают весь вечер магазины,

И мир все тот же: следствия, причины,

И люди любят, как и час назад.

 

 

  Сонет №24

Задрав глаза, смотрю я вверх

И вижу солнышко в лазури.

Оно, предвестник грозной бури,

Во мне рождает горький смех.

 

Ведь это мир – один на всех,

Но не на всех хватает дури!

Петрарка верен был Лауре.

Лишь потому, что вечен грех.

 

В любви коварство и любовь

Вполне реальны и надежны.

Они влекут нас вновь и вновь

 

Но почему так осторожны

Сердца, в которых хлещет кровь?

В любви инфаркты невозможны!

 

 

  Сонет №25

Как неожиданно и рано

Уходит лето среди луж.

Нелепо, быстро, глупо, странно,

Как будто испугалось стуж.

 

Рыдай же, кто уже не дюж,

Кто жил в печали непрестанной

И одряхлел, и слишком рано

Жене любимой стал не муж.

 

Но вот весна глядит в окошко,

Растут волненья грешных душ,

Беременеют срочно кошки,

 

И в моду снова входит плюш.

И так игриво на дорожке

Мелькают девственные ножки…

 

 

Сонет № 26 

О, как бы я хотел поймать Жар-птицу

И принести ее в твой тихий дом,

И навсегда оставить ее в нем,

И знать, что ничего с ней не случится.

 

Но пала ночь, и мне опять приснится,

Что сказка та сбылась, и все горит огнем,

И мы с тобой сквозь дебри напролом

Летим на сумасшедшей колеснице.

 

Лихие кони рвутся и хрипят.

Вперед, вперед! Отчайся, будь, что будет!

Быстрей! И не смотри назад.

Те, что остались сзади, пусть молчат.

 

То их удел. Они ведь только люди.

Они забыли, что Христос распят.

 

 

Сонет № 27

Моя вина не в том, что не забуду.

Моя вина не в том, что не люблю.

Я был рабом. Был кумом королю.

Один лишь дьявол знает, кем я буду.

 

И на земле, и под землею – повсюду

Я, как хмельной, гармонию ловлю.

Но, черт дери, как трудно кораблю,

Когда на корабле плывет Иуда.

 

Вздох утреннего неба – это ты.

Не уповая, не молясь на голос вещий,

Я верю в мощь небесной чистоты.

Да мне ль бояться этой высоты?!

 

Пусть даже дождь немного и похлещет.

Еще прекрасней вырастут цветы!

 

 

Разное в разное время

 

 

             Пушкин

Скрестив

Струю своей мочи

С потоком синих гор,

Поэт как крикнет:

«Помолчи,

Поток Кавказских гор!»

 

Давно уж сгинул тот поэт,

Но все поток журчит:

«В меня пописал раз поэт».

О том поток журчит…

 

 

Признание

 

Мне от Бога ничего не надо.

А от черта нужно лишь одно:

Что б аду из гроздьев винограда

Делали волшебное вино.

Чтобы сумасшедшая девчонка

В сковородке плавилась со мной.

И в огне, влюбившись до печенки,

Мне кричала: «Веселись и пой!»

Пой про то,

Как веровал ты в Бога,

Как Господь

Не веровал в тебя,

Как бросал

На выжженных дорогах

Ангел крошки хлеба голубям.

Рот открою,

Захлебнувшись болью,

Прокричу:

«А, все-таки, тогда

Я горел той странною любовью,

Что святым не ведать никогда.

Девочка,

Что осторожней вздоха,

По груди моей вела рукой,

Повинуясь черту или Богу

Мне дарила ласку и покой».

 

И, воскреснув

Из проклятья ночи,

Верен звездам, небу и земле,

Я опять влюблюсь в хмельные очи,

Что пылают

в предрассветной

мгле.

 

                Триптих

1.

О, дайте силу мне и мудрость, Боги,

Забыть тот вечер роковой,

Когда на лестнице её увидев ноги

Я потерял покой.

Зачаровали душу мне и сердце

Изгибы ягодиц!

Ее коленок солнечное скерцо

Повергло меня ниц!

Я, распластавшись на ступенях ржавых,

Под юбку заглянул.

И все во мне мгновенно задрожало,

Как будто яду я глотнул.

Любил ли кто так долго и беспечно,

Как я любил?!

Лаская эти ноги бесконечно,

Я б долго жил!

Доверил бы ногам я честь и совесть

И кое-что еще.

О них в стихах бы написал я повесть

И кое-что еще.

Я побежал за этими ногами,

Я их догнал.

«Вы знаете, я очарован вами!»

Я им сказал.

 

Хозяйка ног счастливо улыбалась…

(Какая шалость!)

 

2

Обнаженной девичьей груди

Касаюсь губами

И задумчиво глажу

С пушком золотистым живот.

В размышленьях о том,

Что такое любовь меж полами

Провожу не неделю, не месяц

И даже не год.

 

Можно похоть свою

Возбудить поцелуями в шею.

А потом охладить

До утра, измотавшись слегка.

Можно ванну принять.

Выпить кофе.

Нет, я не смею! О, нет!

Меж моими ногами

Нагая девичья нога!

Я с вопросом гляжу

В те стыдливо прикрытые очи.

Почему на меня

До сих пор и не глянет она?!

Ты ответь мне, девица,

Зачем же в преддверии ночи

Мы испили с тобой

По четыре бутылки вина?!

 

3

Обнаженной девичьей груди

Касаюсь губами

И задумчиво глажу

С пушком золотистым живот.

И почудилось вдруг,

Будто кто-то объелся грибами

И сквозь дождь,

И сквозь ночь

К терапевту

Ползет.

  

               Стенание

 

Куда уходишь и уносишь ноги,

Что я так долго, радостно любил?

Терзаюсь я и в муке и в тревоге,

Сдержаться нет уж сил!

Из рук моих выскальзывает счастье –

Две девичьи ноги.

Заламываю руки и запястья:

«О, Боже, помоги!»

Опять идти на улицу я должен,

Где, сделав горький вздох,

Найду я снова

Парочку пригожих

Красивых, нежных ног.

Я потерял

Прекраснейшие ноги.

А ноги те

Остановились на пороге!

 

 

 

           Машке

 

Снова тело твое

Я случайно увидел

В одежде!

Ты по улице шла,

Наготу прикрывая бельишком.

Обалдевший от наглости

Сладкой и грешной

Надежды,

Я глазами тебя раздевал,

Как последний воришка…

Я смотрел на тебя,

Словно рано созревший мальчишка.

Почему предо мной

Не являлась в одеждах

Ты прежде?

Ты всегда мне дарила

Себя, словно книгу невежде,

Не стесняясь любви

И других неприличных излишков…

Снова волны и скалы,

И в море мы входим нагими.

Эх, увидеть тебя бы

В пижаме а, может, в рубашке!..

Ты несешь наготу,

Словно гений забытое имя.

Ты живешь, как богиня,

Наивно,

Легко,

Нараспашку…

P.S.

(О, Машка!)

  

     Турист на Говерле

 

Турист с гитарой на Говерле,

Поет отнюдь не про гуцулов!..

Он струны рвет, как будто нервы.

Кричит, аж сводит ему скулы:

«Еще не раз

Это лето нас

Теплом побалует!..

Еще не раз

Взгляд глаз любимых

С нашим взглядом встретится!..

Еще нам жить

И не тужить,                                    

И жизнь считать забавою,

И щедрыми нам быть

И не щадить

Ни дней, ни месяцев!

Проходит лето,

Но песня лета не допета.

Пусть рядом бродит осень где-то,

В лесной, карпатской

Той глуши.

Проходит лето…

Но на орле лежит монета!

Еще шептать нам до рассвета

Слова любви

В тиши…»

 

Карпаты…

Горы…

Ночь.

Отара…

Поет турист…

Звенит гитара.

 

Рок-н-ролл о бегуне на Крещатике

 

Я на тебя немного зол.

Ты не танцуешь рок-н-ролл.

 

Нет, я не лгу!

Ты презираешь женский пол,

Свою удачу ты ищешь

На бегу.

Ведешь здоровый образ жизни,

Увы, не куришь и не пьешь.

Ты не боишься катаклизмов.

И ты здоровеньким умрешь!

Ты хочешь быть быстрее всех

И ты бежишь, не слыша смех

За спиной.

Остановись, не оступись,

Хоть на минуту отдышись.

Что же с тобой?

Ты сам не знаешь, где твой финиш.

Ты заблудился в скоростях.

Ты никого вокруг не видишь.

А баба корчится в страстях!

Она глядит тебе вослед.

Не понимая, что за бред

Вот так бежать.

Трусы и маечку надев,

Ты возбуждаешь юных дев…

Эх, твою мать!

Крестом лежит у ног Крещатик,

И жаркий пот течет ручьем.

Ты не спортсмен, ты лишь фанатик.

И рок-н-ролл тут ни при чем.

Ведь ты бежишь совсем один

Среди машин, как среди льдин…

Куда?

Куда летишь, дурак-бегун?

Тебя понять я не смогу.

Нет, никогда!

Увы, красивым и здоровым,

Ты под машину попадешь.

И страшно воя, как корова,

В толпе здоровеньким умрешь!

 

P.S.

И скажут: «Парень был хорош,

Но, вот сгорел он ни за грош!

  

     Мудрый дурак

Вот дурак луну пасет.

Он не понимает,

Что луна сама придет

К небесному краю.

Умные хохочут:

«Ну, дурак!»

И о нем хлопочут:

«Как ни как,

Хоть работу делает безвредную,

Но надо объяснить ему же, бедному,

Мол, по законам неба получается,

Что луна сама самой

Вокруг земли вращается!..

На дурака гляжу

И вот, что я ему скажу:

«На риск свой

и на страх

Луну паси.

И веселись, и песни пой,

Идет твое же утро!

Не измени

Своей ты верной глупости

И станешь ты, дурак,

Мудрейшим из всех мудрых!»

 

 

   Лица 

Лица, лица,

Мне не спится.

Лица, лица…

Как не спиться?

Ведь на каждом на лице,

Как на каждом на яйце

То же выражение:

САМОУТВЕРЖДЕНИЕ!

Вижу: это умный мальчик.

Он не улыбается,

Не сует он в носик пальчик,

От любви не мается…

Весь сосредоточен,

Он не курит и не пьет,

Не сует он в носик пальчик.

К цели он своей идет!

О, как люблю я лица

Целеустремленные.

Только я о них скорблю –

Все они зеленые…

Потому мне, брат, не спится,

Потому могу я спиться,

Что мне жаль все эти лица.

Понимаешь, дорогой,

Не светящиеся жизнью лица,

Несветящиеся лица,

Никогда, увы, не станут,

Даже маленькой Звездой.

 

 

Рок-н-ролл о Жюли

Извини, Жюли,

Я опять сижу

На мели.

Завари мне чай,

Застели постель…

И прощай.

Я неврастеник!

Такую вот мать.

Ты любишь деньги.

А где же их взять?!

И в венах

Грохочет

Больная

Кровь! Кровь

Засмеется –

Хохочет

Любовь.

Извини, Жюли,

Я опять сижу

На мели.

Завари мне чай,

Рок-н-ролл отключай

И гуляй!

Ты преподала

Любви урок.

Теперь же

Станцуй ты мне рок.

 

     Как убили Любу

В ресторане, как тумане

Лица, словно яйца.

Коньячок дрожит в стакане –

Стоит нализаться!

А за столиком соседним

Хулиганов свора.

Это празднуют обедню

Вурдалак и Жора.

Если в Жору всунуть вилку,

То-то будет смеху!

Иль бутылкой по затылку,

Что б гудело эхо!

Видно, славные ребята

Эти наркоманы.

Голь на выдумку богата.

Пусть звенят стаканы.

Поступили с дамой грубо.

Нет, не полюбили,

Отлупили крепко Любу

А потом убили…

Закопали в снег Любовь.

У нее разбита бровь.

А любовь же без брови

Только призрак-сон любви.

 

Эпитафия веселой пластинке

Она многих веселила,

Молода,

Сильна,

Кругла,

Хоть ее со страшной силой

И царапала игла.

А теперь она разбилась.

И на мусорнике здесь

Ее скромная могила

С проституток сгонит спесь.

Но не сгинет

прах ее –

Он пойдет

в утиль-сырье!

 

 

       Диалектика

Отрицание отрицаний.

День и ночь, снег и дождь, щит и меч, я и ты.

Все спишем на молодость –

Модно ведь, можно ведь,

Нечего нам беречь,

Горы с плеч.

Я сжигаю все мосты.

Но прожить ведь жизнь –

Не мосты сжечь.

Я еще живой,

Растопи-ка печь.

И пускай же в ночь

Из трубы дымок…

Посидим, помолчим,

И подумаем…

Отрицание отрицаний…

И вертятся мельницы, вертятся.

И не верится,

Что живет еще кто-то тот,

Кто осмелится с мельницей

Встретиться,

Силою помериться.

Мирится, мается, сердится, кается…

Молод он.

Это пройдет.

И пройдет день, и пройдет год,

Затопи печь, растопи лед

И пускай в ночь из трубы дым…

Посидим, помолчим…

Подумаем…

Отрицание отрицаний.

День и ночь, снег и дождь, щит и меч, смех и боль.

Все спишем на первую, нежную, нервную,

Крупную, трудную, бранную, странную

Бесконечную, вечную и беспечную

Нежную, грешную,

Вздорную

Ту любовь.

И пройдешь ты, и пройду я.

Из трубы – дым, а в вино – яд.

Проживем ночь, а потом прочь…

Посидим, помолчим,

Подумаем…

 

               Подруга

– Ты чего грустишь, подруга?

– Ах, – ответила я. – Так…

У меня стреляет в ухо,

– Ничего,

Пройдет,

Пустяк…

Не с того ты загрустила!

– Перестань меня пытать.

Говорить мне нет уж силы.

Ляжем лучше-ка в кровать!

– Что же делать мы там будем?

– Что за глупый за вопрос?!

То, что делают все люди.

Скурим пачку папирос.

– У тебя ж стреляет в ухо!

– Ничего. Пройдет. Пустяк.

– Так чего ж грустишь, подруга?

– Ах, – ответила. – Я так... 

 

Побили Петю Дудника

Что происходит, граждане,

На этом белом свете?

Побили парни жадные

Из-за копеек Петю.

Вчера ходили в садики,

Сегодня бьют мужчину.

И синяки, и ссадины,

В зрачки и по морщинам.

Подонистые хлопчики…

Неужто наши дети?

Нам отбивают копчики

Однажды на рассвете.

И, наслаждаясь тупостью,

Плывут, как из тумана,

В угаре пьяной глупости

Паров Афганистана.

В музей ушла «Аврора»,

Сражений не изведав.

Вот и нашлась опора

Для

Архимеда.

  

   Задумчивый бандюга

Я задумчивый бандюга.

И при мне – моя подруга,

И при мне – кровавый нож.

Ах, какая злая вьюга

За окном свистит, падлюга.

Как посмотришь, бросит в дрожь!

 

Я подругу приголублю….

(Парень я, вообще, хорош!)

 

Грабанул людей немало

И теперь мне скучно стало

Стал задумчив я…

Не начать ли жизнь сначала?!

Всех любить, кого попало,

Страсти не тая.

 

Я подругу приголубил…

(Ласточка моя!)

 

Я задумчив стал до смерти,

Вы мне верьте, иль не верьте,

Каюсь больно уж!

Надо мной кружатся черти,

В этой адской коловерти

Что-то стал не дюж!

 

Я подругу целовал,

Я подруге водки дал.

Пусть подруга – потаскуха.

Обними меня, подруга

(Побалдеем среди луж!)

 

         Пьяница

Ах, водочка-винище,

Заветные друзья!

По жизни-попелищу

Иду, шатаюсь я.

Топчу своей надежды

Несбывшийся вираж…

В задрипанных одеждах

Куражит братец ваш!

Здесь все мое сгорело,

Пылало, как звезда.

И стало пеплом белым.

Как видно, навсегда.

Кричат, кружат вороны,

А солнце все круглей

Над сталью вороненой

Моих проклятых дней.

Здесь, помнится, когда-то

Все пело и цвело,

И бились, как солдаты,

Две бабочки в стекло.

И шли они в атаку

На скучное житье.

И лаяла собака

Куда-то в забытье.

Солдаты слов рассветных

Расстреляны в упор.

Дымок от сигареты

Крадется, словно вор.

Эх, заломлю я смело

Свою крутую бровь.

Тут все вокруг сгорело –

Осталась лишь любовь.

  

             Токарь Иван Кулаков

Иван Кулаков не любил удивляться –

И тем удивлял простаков.

Зато он любил дуть винище и драться –

Таков был Иван Кулаков.

 

Он раньше работал у нас на заводе,

Но вскоре оттуда сбежал

И целых два года гулял на свободе,

А к третьему он оплошал.

 

Однажды в кафе он сцепился с парнишкой

И вышиб три зуба ему.

А сам, получив грязной вилкой в подмышку,

Попал за ту драку в тюрьму.

 

В тюрьме его зеки сначала любили.

Мы думали, он поживет.

Но все же его почему-то убили

Ударом смертельным в живот.

 

Течет наша жизнь, весела и здорова,

Хватает ребятам всего.

Лишь Ванечки нет на земле Кулакова.

Немножечко жалко его…

 

 

Кинооператор Алик Скударь

Вот свет погас.

Летит Пегас.

Часы. Вокзал.

Который час?

Который поезд

Примет нас

Сквозь бездну глаз?

Нетрезвый паренек стоит.

И движущийся монолит,

Не обтекая,

Не давя,

Насупя хмурые

Бровя

Валит.

Прекрасен этот паренек,

Он выпил шмурдяка глоток

Ему завидует весь мир,

Ведь сам себе он командир!

Он энергичен и красив

И на плече его штатив.

Поджарый зад.

И наглый взгляд.

Он тащит

Киноаппарат,

Что называется

«Конвас».

Он снимет нас.

Он снимет вас.

– Товарищ, кто вы?

Кто вы, сударь?

– Я оператор Алик Скударь,

Но все зовут меня Альямс!

 

     Водитель Матвеевич

Я копеечный ваш

Матвеевич,

И веду я автобусик ваш…

И поглядываю

За плечи.

Как вы там,

Не вышли ль в тираж?!

Эх, киношники, вы,

Киношники!

Занимаетесь ерундой…

Ну, чего так орете

Истошно вы?

Выпил лишнего –

Пшел домой!

Кинокамеры ваши

Трескучие!

Ваши девки –

Только держись!

А снимать норовите

Все лучшее.

Лакируете

Подлую жизнь…

Режиссер ваш

Хотя и непьющий,

Тоже пьет,

Когда

На дурняк…

Кто у нас сегодня

Ведущий?

Я?

Тогда доставай

Шмурдяк…

 

 

В память кинооператора Солонина

Здравствуй, Витька Солонин,

Который живет

На том свете.

От света твоих

Ладоней

Радуются все дети.

Ты

Загорелый и стройный,

Непревзойденное чудо,

Движешься

Вдоль

Преисподней

Из никуда

В ниоткуда…

И облака сияют

От собственных ощущений,

И птицы на небе

Знают

Ласку твоих общений…

 

 

В память писателя Толи Ременникова

А Толик Ременников

Умер.

Упал на лету.

Наэлектризованный зуммер

Во рту.

Не взволновавшись,

Не прожив,

А просто уйдя.

Почти никого не тревожа,

Как капля дождя.

Теперь осторожно

И нежно

Растет трава

В том месте,

Где он так спешно

Писал

Слова.

 

Песенка о партийном поэте

У меня приятель –

Поэт и писатель.

Он певец успехов

Дорогой страны.

У меня к приятелю

Белая зависть –

Мне ведь до приятеля,

Как до луны!

Показал мне кошель,

(Если вру – буду падлою!)

У него – деньженок,

Ну, хоть стенки обклей!

Напишу и я

Чего-нибудь про партию.

Будет жить на свете

Немного веселей.

Раньше я стихи писал

Какие-то стихийные.

Все под вдохновением

И больше про любовь.

А в стране начальники –

Люди партийные.

Вот и попадал я

Не в глаз, а в бровь!

А теперь я понял,

Что нужно поэзии.

И стихи партийные

Я пишу сейчас.

Если б я не понял –

Сдуру б повесился.

А так я попадаю

Не в бровь, а в рай…

Эй, поэт, послушай,

Выйди на улицу,

Посмотри на лозунги!

Ты поймешь, родной,

Что ежели баранка

Крутится, крутится,

Следовательно, Партия –

Наш рулевой!

 

Песенка советского работяги

Киоски – налево, киоски – направо.

В киосках белеет газета «Правда».

Всего две копейки цена этой «Правде».

Да это ж дешевка! Не правда ли? Правда!

И я после смены беру, как годится,

Четыре страницы, в них передовица.

Нажравшись до боли борща с головизной,

Читаю про стройки социализма.

Про то, что трудяги с заводов Донбасса

Решили дать норму за смену три раза.

И что попросили они у начальства,

Что б день их рабочий вообще не кончался.

«Не надо нам масла, не надо нам хлеба.

Нам надо, чтоб была Вьетнаму победа!»

Сказали ткачихи из Подмосковья

Смирнова Наталья и Грач Парасковья.

Потом я читаю про «желтую прессу»,

Про то, что в Америке люди – балбесы!

Про то, что в Италии трудно рабочим,

Про то, что бастуют рабочие очень.

Что б день был короче, что б больше платили,

Что б жить хорошо, как марксисты учили.

Но капиталисты пускают, заразы,

На них полицейских и всякие газы.

Марксизм-Ленинизм им, увы, не доступен.

Живут безыдейно, шагают по трупам.

Погрязли в разврате, жратве и вещизме,

Не быть никогда дуракам в коммунизме!

Жена, оторви две копейки с бюджету,

Что б завтра в киоске купил я газету.

Приду я усталый и «Правду» раскрою…

Какой я счастливый, что дешево стоит!

 

 

       Красавица

Ах, моя красавица,

Ты – как неба свет!

Заслонила задницей,

От меня рассвет…

За твоими глазками

Не заметишь дня.

Глупостными сказками

Входишь ты в меня.

На твоем на личике

Губки, как родник.

Смачно, неприлично я

К губочкам приник.

И тебя любил бы я

Сто веков подряд,

Если б заслонила ты

От меня закат.

Только заслонила ты

От меня рассвет.

Ах, моя красавица,

Сколько ж тебе лет?

Нам стыдиться нечего,

Нам того, что вдруг,

Оказался вечером

Затуманен луг.

На лугу заброшенном

Я и ты.

Снегом запорошены

Здесь цветы.

От цветов, что тронуты

Сединой,

То ли веет холодом,

То ль весной.

  

         Бессонница

Улетело солнце, смеясь.

В окна ринулась

Синяя конница.

И опять я встречаю вас,

Дорогая моя Бессонница.

Бросьте молча

В углу стоять

И смотреть на меня

Испуганно.

Залезайте скорее в кровать

И давайте будем супругами.

Что бы мир никогда

Не иссяк,

Что бы ночь наша

Не была глупостью,

Вы меня полюбите так,

Как богиня любви

Может в юности.

Я вас тоже буду любить!

Я на вас обрушусь лавиною!

Мы сумеем всех удивить

Нашей песней, красивой и длинною!

Занавесьте же шторой окно

И идите ко мне ниоткуда.

Раз супружество нам суждено –

Значит, будет великое чудо!

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

        Президент

В исторический момент

По желанию природы

Под названьем «Президент»

Вдруг явился я народу.

Сон был весел, жив и ярок.

Я командовал во сне.

Жаль, такой, как я, подарок

Не достанется стране.

Если б был я президентом,

Я б такого натворил!

Я бы всех проклятых зеков

В каталашку засадил.

Я сказал бы бюрократу,

Что скривил в зевоте рот:

– Хватит, падла, за бесплатно

Жрать, что произвел народ!

Суки-гады-казнокрады,

Всех давно вас ждет расстрел!

Миллионы честных граждан

Остаются не у дел…

Злые коррупционеры

Власть свою вершат везде!

Всех их надо для примера

Утопить в гнилой воде!

Я собрал бы проституток –

Всех, которых только знал,

Дал бы им по десять суток

И лишил девичьих прав.

Торбохваты-коммунисты

Обмануть нас всех хотят.

Голосисты да речисты,

Нам теории твердят.

Мол, по Марксу, всяк рабочий

Станет вскоре богачом.

Только станет, между прочим,

Не сегодня, а потом.

Уничтожив напоследок

Всех, кто Родину продал,

Я бы лучшему поэту

Самый главный орден дал!

Если б был я командир,

Я потряс бы целый мир!

Я б устроил буйный пир!

А потом пошел в сорт.

 

 В телефонной будке

Кому еще я должен позвонить?!

О телефон,

пойми мою усталость!

Мне нравится

На этом свете жить.

И я живу.

А что ж еще осталось?

Я рот открыл

И слушаю гудки.

Я с кем-то говорил,

Но кто-то бросил трубку.

Гудки до возмущенья коротки.

Мне – жутко….

В час третьих петухов

Мне снился странный сон:

Как будто в воскресенье

На толкучке

Любимая купила патефон,

Истратив всю мою получку.

                                       

  Что патефон?

 

Он – тот же телефон!

Но только там поют,

А здесь рыдают в трубку.

Увы, рыдают.

Страшно.

И при том

Рыданья обращают в шутку.

Алло, кто пошутил?

Наташка,

Светка,

Нинка?

Зачем они?!

Ведь я их всех люблю.

Пойду куплю веселую пластинку

И сам себя развеселю!

 

 

Сашке Соловьеву

Не говорите «нет»,

Которое значит «да!»,

На бочку полста монет…

И к черту весь белый свет!

Налейте ему вина,

Пускай лучше плачет она.

Не так ты сегодня плох!

Ну, что ж ты не пьешь, старина?

Послушай, три дня назад

Я тоже грустил, как ты.

Ловил ее нежный взгляд,

Не мог повернуть назад.

Так как же, скажи, нам быть?!

Неужто, не сможем забыть!?

Неужто, мы хуже других?!

Так что ж ты не хочешь пить!?

Не нужно, молчи и пей.

Потом отрезвей, ищи.

Ну, значит, ты будешь не с ней.

Ну, значит, ты будешь нежней…

Да что нам, в конце-то концов!?

Мы тоже ведь из подлецов!

Так что ж ты отводишь взгляд

И прячешь в тени лицо?!

Ведь мы же с тобой – мужики!

Нам проще, а им трудней!

В прихожей стучат сапоги,

И коврик лежит у ноги.

Висят на стене часы.

Сегодня ты пьян и сыт.

Так будь же суров и прост,

Как твой первобытный быт.

Не нужно ненужных слов,

Не нужно ненужных слез.

Так будь же, Старик, здоров!

Еще наломаем дров!

Налейте ему вина.

Пускай лучше плачет она.

Не так ты сегодня плох!

Ну, что ж ты не пьешь, Старина?!

 

 

Отрицание отрицаний

Отрицание отрицаний –

День и ночь,

Снег и дождь,

Щит и меч,

Я и ты…

Все спишем на молодость.

Можно ведь.

Модно ведь.

Нечего нам беречь –

Горы с плеч.

Я сжигаю мосты.

Но прожить жизнь –

Не мосты сжечь.

Я еще жив,

Растопи печь.

И пускай в ночь

Из трубы дым…

Посидим, помолчим.

Подумаем…

Отрицание отрицаний!

И вертятся мельницы,

И не верится,

Что живет еще

Кто-то тот,

Кто отважится с мельницей

Силою

Меряться.

Мирится,

Мается…

Молод он –

Это пройдет.

И пройдет день,

И пройдет год,

Расколи пень,

Растопи лед.

И пускай в ночь

Из трубы дым…

Посидим, помолчим,

Подумаем…

Отрицание отрицаний!

День и ночь,

Снег и дождь,

Щит и меч,

Жизнь и кровь.

Все спишем на первую,

Вечную,

Нервную,

Странную, трудную

Ту любовь.

И пройдешь ты,

И пройду я.

Из трубы дым,

А в вино яд.

Доживем ночь,

А потом прочь…

Посидим, помолчим,

Подумаем…

 

 

       Песня

 

А во мне до утра –

Суета, суета…

Беспокойная ночь

Оттоптала мне ноги.

Задрожат провода,

Загудят поезда,

И погаснет фонарь

На проезжей дороге.

Ничего не успел,

Ничего не сумел,

Никого не убил,

Ни в кого не влюбился.

Только в небо смотрел,

А бубновый пострел

Ни с того, ни с сего

На меня разозлился.

Ты идешь сквозь камыш,

То грустишь, то молчишь.

Скоро грянет рассвет,

Станет озеро белым.

Ты – в сомненьях опять,

Все не можешь понять,

Отчего это риск

Благородное дело.

Я отдал, все что мог,

Я устал и продрог.

Я пошел на ва-банк,

Значит, участь такая.

Вот и дрожь – в камыше…

Ты уходишь уже.

Ты уже проиграла,

А я все играю.

Ладно, слезы утри.

От зари до зари

Я живу в том Раю,

Где всесильна рулетка.

А как кончу играть,

Или буду летать,

Или рухну в траву

Золотистым ранетом.

А игра та проста,

Как твоя красота.

А игра та ведет

Или в Ад, или к Богу.

Прогудят провода.

Прогремят поезда.

Не погаснет фонарь

На проезжей дороге.

 

 

       Романс 

Еще я не слышал

Ни крика ее, ни стона.

А вечер плясал

На плечах, как пиджак на стуле.

Горели глаза

У тех, что еще утонут.

Сгорели глаза

У тех, что уже утонули.

А она улыбалась,

Она все звала куда-то.

Нежной рукой

Прядь надо лбом поправляла.

И я бы сыграл,

Но был я всего лишь солдатом,

И я бы сыграл,

Но кто же играет без правил?!

А она улыбалась,

Дразнила, манила глазами

В бездонные воды,

В великое царское море.

И я бы сыграл,

Но был я другою занят.

Угар наслаждений –

Это совсем не горе.

Я взял себя в руки

У самых подножий Рая.

Но греха

Избегу в этой жизни едва ли.

Горели глаза

У тех, что еще проиграют.

Сгорели глаза

У тех, что уже проиграли.

 

 

   Ковбойская застольная

Мне моя сказала Мэри:

«Джонни, дорогой!

Ты не можешь жить без прерий,

Но вернись домой!»

Только что мне дома делать?

С Мэри что ли спать?

На коне скакать!

Пой песню, пой,

Смелый ковбой!

Конь твой летит –

Не догнать!      

Мой приятель Бари Говард

В штате Мериленд

Был убит всего за доллар,

Но ведь не за цент.

Был бы трезв его убийца,

Он бы не убил.

Может, до сих пор бы

Мой приятель жил…

Пой песню, пой,

Храбрый ковбой.

Конь твой летит,

Рвется из жил.

 

 

 

День Советской армии

Что такое мужики?

Бороды до пупа.

Сапожищи-сапоги

Да тепло тулупа.

Баба – яблочко в руке,

Да в губе – улыбка.

Баба то – при мужике,

Что при Коле – скрипка…

Паганини был мастак

В этом инструменте.

Ну, а ты, мужик, никак

Тонешь в алиментах?

Чтобы деток защитить

От врагов проклятых,

Нужно водку бросить пить,

В руку взять гранату.

Но сегодня пой и пей.

Слава армии твоей!

 

 

 

 

 

            Безбилетник

О Боже, Боже мой, какой позор!

Я еду без билета в сим трамвае!

А вдруг

Сюда нагрянет ревизор?

Как коршун голубя

Меня он растерзает!

И много лиц,

Повернутых ко мне,

Улыбкой гневною

Мгновенно озарятся.

И кто-то пробормочет,

Как во сне:

«Пора стрелять трамвайных зайцев».

И, окруженный

Негодующей толпой,

Я с фотоснимка

На столбе позорном

Махну тебе прощальною рукой.

А ты в окне прильнешь к трубе подзорной

И, отведя край занавески вбок,

Вдруг скажешь:

«Неужели я любила?»

И прогремит над городом курок!

Взовьется ворон над моей могилой.

И много лет ты будешь вспоминать

Мои глаза и муками терзаться.

В задумчивости тихо повторять:

«Как я могла любить такого зайца?»

 

 

           Моя любовь

Моя любимая Татьяна,

Прости, что я сегодня пьяный.

Придя домой с большим калибром,

Пишу тебе стихи верлибром.

Моя любовь к тебе

Легка, как бабочка.

Она летит в синь синевы

И станет точкою вселенского волнения,

В которую вонзается

Конец преострый циркуля,

Очерчивая бесконечный круг

Моих снов-чувств!

О, Танюшка!

Поверь мне, пьяному,

Или чуть испившему вина,

Что если бы ученые Земли

Создали Слово моей Любви,

Оно бы не поместилось

В закромах галактик.

Но и тогда

Им было б стыдно оттого,

Что они не ведают Любви.

 

 

Подвыпившее сердце

Если в странном

Этом мире

Дважды два –

Всегда четыре,

То куда, скажите,

Деться

Чуть подвыпишему

Сердцу?!

Вот и бьется,

Словно птичка,

Сердце в клетке

Золотой,

И сгорая жалкой спичкой,

Не становится звездой!

Что же лучше: бросить пить

Или клетку

Отворить?!

 

         Хорошо!

Хорошо быть пьяным,

Хорошо быть трезвым,

Хорошо быть странным,

Хорошо быть честным.

Хорошо быть мудрым

Или недалеким.

Хорошо быть трудным

Или очень легким.

Хорошо быть длинным,

Сладко быть коротким…

Нужно только выпить

Пару рюмок водки.

Хорошо на свете жить!

(И при этом кем-то быть).

 

 

             Триптих

1.

Как-то странно, неосознанно

Протекает первозданное.

Чья-то совесть неопознана,

Набухает безымянная.

Безудержной, тихой удалью

Дождь парит над крышей раннею.

Парики домов напудрены,

Окна светятся геранями.

Что же, нам лукавить нечего.

Тремся друг о друга душами

И в тоске с утра до вечера

Первозданность свою слушаем.

2.

Как собаки жуем мы мясо,

Как коровы жуем траву

И орем первобытным басом,

Когда падаем в синеву.

 

3.

Неповторима длань земная,

Как бугорок в начале мая,

Как непонятная река,

Сползающая с бугорка.

И мы, застывшие в поклоне,

На высоте, как на ладони.

 

 

         Песенка о себе 

Ах, какие рисует

На холсте моей жизни узоры

Время кистью волшебной.

Прозрачны часы и минуты!

Называют меня

То порядочным малым, то вором,

То гулякой считают,

То серьезным прагматиком чтят.

Я не тот, ни другой,

Я придуман в отдельности каждым,

Как придуман потоп

И все прочие виды стихий.

И плывет по волнам

Мой беспечный кораблик бумажный

Из листка, на котором

Вчера написал я стихи.

И пока у меня –

Дел по горло, а времени мало,

И пока за спиной

У меня – ни кола, на двора,

Будет ветер во мне

Шевелить океаны и травы,

И созвездия неба.

Авось, доживем до утра…

Каждый – сам по себе,

А я сам по себе не бываю.

Я у времени нежные,

Яркие краски краду.

Как ни странно, любовь

Я любовью еще называю.

Курам – на смех.

На удачу – чертям.

И себе – на беду…

 

       Три идеи

У меня есть три идеи,

От которых я балдею.

Та, что первая, – вся в белом,

Непорочном, неумелом.

А вторая – словно ночь.

Чем я ей могу помочь?!

Третья – серая, простая,

Ни такая, ни сякая…

Я живу меж трех идей

Мрачной тенью меж теней.

Но грызет орешки белка,

А над ней летит тарелка

Под названьем НЛО.

Всем идеям повезло!

И зачались, и родились,

И задумались, и сбылись!

Устранили в них изъян

Мысли инопланетян.

Оттого удал и лих

В голове родился стих!

(Хорошо, что были пьяны

Эти инопланетяне).

 

         Националист 

Неужто впрямь

Мы видеть не должны

Ту даль, что манит хлопцев рушниками?!

За красными советскими флажками

Горит Тризуб моей родной страны!

Где собраны концы от всех начал?

Что с нами будет?

Кто за все ответит?

Бог чисел все прекрасно рассчитал

И подарил нам Троицу, как детям.

Неимоверность трудностей земных

Печалит нас,

Которым нету счета.

В игру играем нечета и чета,

Деля, как водку,

Счастье на троих.

Исполнить три желания

Не зря

Нам предлагает рыбка

Золотая.

И на картине три богатыря

Глядят сурово, подвиг совершая.

Но все равно,

На русских точит зуб

Из тьмы веков

Треглавый Змей Горыныч.

А бог Сварог

Уж наточил Тризуб,

Что перейдет

На прапор

Украины!

 

         Аборт

От весны до осени

Только шаг один.

Где огонь закончится?

Где начнется дым?

Никому не ведомо,

Ну и поделом.

Я горжусь победою,

Я вхожу в твой дом.

Поступью небрежною

В джинсах голубых,

За тобою, грешною,

Я плыву, как стих.

Твоя мама – умница.

– Кто он? – говорит.

Недовольно хмурится:

– Что за странный вид?

Разве маме ведомо,

Чем позавчера

Занимались вредные

Детки до утра?!

Разве мама знает,

Где начнется дым?!

Разве представляет,

Как с тобой горим?!

Ничего, любимая.

Только не робей.

Я достану где-нибудь

Сорок пять рублей…

 

 

 

                  Романс

 

Как наивно мы ждали рассвета,

Как ломились в открытую дверь.

Догорала во тьме сигарета…

Никому больше в жизни не верь.

 

Уходили печали и боли,

Опьяненные красотой.

Я не умер, я просто болен…

И мне нужен душевный покой.

 

Чистота, непосредственность, робость

Растворялись в потоках зари.

На кольце твоем – высшая проба…

На губах твоих – слово «умри».

 

 

           Собачке Зосе

Здравствуй, милая собачка,

Что на задних лапках кружит.

Верь мне: это – не подачка,

Заработала ты ужин.

Целый день одна сидела

В этой комнате огромной

Ты комочком ярко-белым

В уголке своем укромном.

Ты ждала меня не даром!

Вот и я! Давай же вместе

Звонче выбренчим гитару,

Попоем блатные песни.

И полаем, и попляшем,

И покушаем колбаски.

Пусть навеки в доме нашем

Все с ума сойдет от ласки!

 

 

           Зоо-Зося.

 

Все слова

Свой имеют цвет.

Некрасивых слов

В этом мире

Нет.

Опускаю слова

В рассвет,

Вижу Зоси абстрактный

Свет.

В богадельне звериных бед

Слез животных печальней нет!

На печали наброшен плед

Из кровавых

Ничьих

Побед.

И закат…

Грустный Зосин брат

Демонстрирует нам оскал

Из осколков

Битых зеркал

Среди тысячи нервных лет.

Зоо-Зося,

Бег – в никуда…

Я беру

Твой невинный след…

Я б тебе посвятил сонет.

Только это все –

Ерунда…

 

 

 

            Осень

 

Боже мой, какая осень

Возлежит у наших ног!

Так тепло, что даже Зося

Не избавилась от блох.

Ничего, моя собачка,

Скоро хлынут холода

И от блох, как от болячки,

Мы избавимся тогда.

Скоро, скоро сквозь березы

Хлынут первые морозы…

(А на Зосе – чистый мех,

Белый, словно первый снег).

В холодильнике моем

Пусто, словно в Антарктиде.

В нем сегодня днем с огнем

Вы ищите – не ищите,

Не найдете ни шиша.

Даже белые метели,

С морозильника спеша,

Все куда-то улетели.

Скоро, скоро сквозь березы

Хлынут первые морозы!

(А на Зосе – чистый мех,

Белый, словно первый снег).

 

           Кот

 

Жирный кот,

Утопая в блаженстве,

Лижет ласковые бока.

У него было

Много женщин –

Драных кошечек

С чердака.

Вдоль него протекают века.

Код бессмертья

Ему завещан.

Он на смертных глядит свысока,

Не боясь

Ни осколков,

Ни трещин.

Миллионы лет

Он живет.

Вот какой

Кот

Имеет

Код!

 

 

             Желания

 

1.

Вода хотела стать горячей,

Глухонемой хотел стать зрячим.

Кто их желания обозначит?!

Кто из сочувствия заплачет?!

Но из космических глубин

Явился странный гражданин,

И посадил тот звездный бес

Среди пустыни добрый лес.

И лес растет из года в год,

И плачет добренький народ,

И вдохновение тревожно

В какой-то неучтенный год

Их душ заблудших прорастет.

 

2.

Летит космическое тело

Издалека, но неумело

И фляги полнятся вином,

Но к верху дном!

И к верху дном!

 

 

Песенка о заходящей звезде

 

Заходящей звезде

Шлю последний привет

Через тысячу лет

Световых…

И себя не щадя,

Заходящая

Шлет мне тоже привет –

Стих.

Стих – как пир!

Ну и пусть!

Стихла

Моя грусть…

Стихла, как звезда

Заходящая.

В небе – тишина.

Восходящая…

По небу луна

Бродит, словно девка

Гулящая.

Я девице цветок принесу

Через тысячу крыш

В Париж.

И себя не щадя,

Приходящая

Мне покажет в ответ

Шиш!

Шишкой

Упаду

Небу

На беду,

Где же ты моя,

Веселящая?

Зорька –

Тут… как тут…

В облаке

Минут –

Настоящая!

Настоящая!

Я тебя жду…

 

 

В ночь с 31 марта на 1 апреля 1947 года

Эта ночь внезапно пала на планету.

Все уснуло, все набрало в рот воды.

Не уснули только воры да поэты,

Да гулящие девицы, да коты.

У воров проснулась к честным людям зависть,

Они плакали-рыдали – мол, не мое!

И сжигали в муках все, что им удалось

Своровать за их опасное житье.

А поэты стали призрачней тишины

Под потоком новолунной

Красоты.

И стеснялись своих

Самых лучших виршей,

Как влюбленные развратной

Наготы.

А девицы посмотрели:

«Чем так жить,

Так лучше сразу умереть!»

Все девицы захотели

Хоть от дьявола… забеременеть.

А коты… Они ужасные прохвосты.

Эта ночь была котярам

Нипочем!

Они хищно выгибали спины к звездам,

И мяукали о чем-то своем…

Эта ночь внезапно пала

На планету.

На планете начинались

Чудеса.

Но уже швырял

Апрельские рассветы

Хитрый Бог сощурил сонные

Глаза.

Я родился этой странной

Темной ночью…

Надо мной пылала

Жарко до утра,

Разрывая бесконечность

Мира в клочья,

Бездна неба –

Моя черная дыра.

 

 

         Предсказание

Осенним днем среди берез

Ко мне явился друг Христос.

Он важно выпятил губу

И предсказал мою судьбу.

Когда мне будет двести лет

(В две тыщи сто сорок седьмом),

Какой-то мальчик Магомет

Поселится в дворце моем.

(Сойду с ума)…

На мне – чалма,

На шее крестик заблестит.

Нет, это он сойдет с ума…

И очень странно поглядит!

Мой Магомет и мой Христос,

Благословлю ваш светлый лик.

Но мир не стал добрей от слез

И от тщеславия не сник.

В две тыщи сто сорок седьмом

Мне будет ровно двести лет.

И мир мой обрастет добром,

И станет меньше море бед.

Да, все я объясню

Космической игрой планет.

Лишь стоит Господа любить,

Как я, Христос и Магомет.

 

           Капитан

1.

Холодным светом день погашен,

Но по дороге и в пыли,

И в грязи ржавых простоквашин

Хмельные плыли корабли.

И капитан был сед и молод,

И был отважен сей моряк.

Он знал, что мир уже расколот,

Но вел свой дерзкий караван.

И ветер гнал ряды деревьев

За край земли, за моря край.

И где-то верили в поверья,

И нож вонзали в каравай

Ржаного хлеба.

Дочь и сын

Сидели за столом старинным.

И за горой пустых картин,

За сетью пыльной паутины

Над рыбьей, жесткой чешуей,

Над морем злым и настоящим

Горела алою струей

Часть моря, что была скорбящей,

Уставшей матерью тех шхун,

Что больше не вернутся к дому.

И тишина угасших струн

Стояла в мире.

Он был полон.

 

2.

Дрожало яблоко в саду.

И рыжий лист плескался в ветре.

На желто-лунном поводу,

На предпоследнем километре

Стояли кони. Морды – вверх,

Как будто с неба звезды пили.

И чей-то непрощенный грех,

Как дань непревзойденной силе,

Попался в сети к рыбакам.

Его тянули, поднатужась,

Всю ночь.

И толь великий срам

В глазах тех был.

То ли великий ужас.

 

3.

За километром – километр.

На заарканенных животных

Летела ночь.

И запах недр,

И пляска огоньков болотных,

И нежность трав,

И вечность скал,

И молний блеск,

И рост былинок –

Все капитан на свете знал

И вызывал на поединок.

И был он молод.

Был он сед.

Был осторожен

И раскован.

И поражений и побед

Он не считал.

И

Мир

Был

Полон…

  

             Мустанги

 

1.

Где-то пьяные мустанги

Среди солнечных лучей

Целый день танцуют танго.

Обливаясь соком манго

По ночам среди свечей,

Бродят там орангутанги

С важным видом богачей.

 

2.

Там задумчиво и нежно

Смотрит в небо крокодил.

Где-то там и я, конечно,

Ненароком проходил.

Где-то там и я буянил,

Пил росу и мял цветы.

С кем-то в утреннем тумане

Был, как сам с собой, на «ты».

 

3.

Годы юные, лихие,

Где же, где же вы теперь?!

Лет безумная стихия

В ту страну закрыла дверь.

Ключ в душе храню сердито

От двери…

Подожди!

В мире сов

Почти всегда закрыта дверь

Не на ключ, а на засов.

Мне поверь!

 

4.

Ах! Зачем свой старый лом

Сдал вчера в металлолом?

  

           Послевкусие

 

Все, что положено,

Начертано вверху!

Оно с тобой случится непременно!

Но я тебя увидеть не смогу

На том конце обманутой Вселенной.

Тебе еще не скучно, старина?..

Ведь все произошло уже однажды!

Изведав сока манго и вина,

Мустанги были пьяны и отважны.

И крокодил тебе не изменил.

Орангутанг был весел, лют и молод.

Ты мир любил и в этом мире был,

Как он развязен, скован и расколот…

Собачка Зося прыгала, резвясь,

И лаяла с тобою под гитару.

И капитан топтал дороги грязь

И вел хмельные корабли на шару…

 

И был написан

Вычурный сонет.

И на дуэли

Был

Убит

Поэт.

 

 

   Звезда

Как славно быть самим собой

Под этой круглою луной!

Не быть волной,

Не быть грозой,

Слоном, что прет на водопой,

Глотком водички ледяной,

Весенней, нежною травой,

Не быть страной, не быть струной.

Но главное: не быть тобой.

 

Не быть пустыней и горой,

И прыткой лошадью гнедой.

Тропинкой в глубине лесной

И нежной девой молодой,

Не быть прозрачною росой,

Не быть серпом, не быть косой,

Но главное: не быть тобой,

Что надо мной горит звездой.

 

Ведь звезд на небе больше нет.

Есть только ты и свет.

 

 

   Христос

 

О, мой Христос!

Зеленоглазый мальчик!

Опять летишь ты

На ветру осеннем

Сквозь мокрые деревья

На асфальт.

Диагональ

Случайных совпадений

Опять пронзила

Философский круг

Таких

Единовременных совпадений,

Что даже желтый лист,

О, мой Христос,

Готов произрасти с той стороны планеты

Неверным светом молодых берез

И раствориться в знаках Зодиака!

 

Ах!

Не испить ли рюмку кониака?

  

             Чай

 

И вот, как будто невзначай,

Я попиваю крепкий чай.

Лаская горло,

Скользит напиток.

Пищевод

Лжет!

Ему утерла нос

Красотка-жизнь.

Как будто чай

Был подан так уж

Невзначай…

  

     Вода

 

Нетленно все,

Что тленным быть не может.

На дне с татуировкою на коже

Лежит

Непогрешимый

Бог воды.

Цветут на берегах воды сады.

А те, что не цветут,

Увы, похожи

На маленькие

Капельки

Беды.

 

                 Часы

 

В углу грохочет канонада

Настенных бабкиных часов.

Хороший мальчик, то, что надо,

Пасется в суматохе слов.

 

В ногах измятая подушка

Топырит хилые бока.

А на груди лежит игрушка –

Дрожащей девочки рука.

 

И ночь с натугой тянет гири,

Не зная, как они легки.

И в старой бабкиной квартире

Уже рождаются стихи.

  

     Философ

Под небом

яблоко лежит.

А рядом с ним

лежит философ.

И недоверчиво,

и косо

На небо звездное глядит.

 

А небо смотрит

на него,

Вращаясь медленно

и плавно.

И не понятно,

кто здесь главный,

И не понятно,

кто кого.

 

И Млечный путь,

как вечный посох,

Пересекает небосвод.

 

Лежит под звездами философ

И громко яблоко жует!

 

       Пупок

Задумчиво

Гляжу на пуп

И вижу в нем

Всю первозданность мира.

Я не был на чужом пиру,

Но пира

Мне не миновать,

Ибо я мудр

Сплетением

Космических

Галактик.

Лежит на животе моем пупок.

Задумчиво плюю я

В потолок –

На то я теоретик.

На то я практик!

 

   Черно-белая роза

 

Вот по рельсам летит

Паровоз.

У него много круглых

Колес.

У тебя ж две коротких

Ноги –

Не беги-и-и-и-и-и-и-и-и!

 

Не беги впереди паровоза!

Там растет черно-белая роза!

Злых колючек полна.

Не боится она

Ни жары-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы

Ни мороза!

 

Мельтешит за перроном

Перрон,

И качается спальный

Вагон.

Без тебя в нем тоскует одна

Жена-а-а-а-а-а-а-а-а!

 

Есть у женщины внутренний

Мир!

В нем веселый возник-пассажир.

Проводник наливает им в срок

Чае-е-е-е-е-е-к!

 

Коньячок гонит к органам

Кровь.

Стук колес возбуждает

Любовь.

Но никто не вспомянет любя

Тебя-я-я-я-я-я!

 

Не беги впереди паровоза!

Там растет черно-белая роза!

Злых колючек полна.

Не боится она

Ни жары-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы

Ни мороза!

 

 

Песня пьяных

 

Спят, замерзая,

Железные орды трамваев…

Мир уснул,

Даже некому Бога распять…

Только мы пьем-гуляем.

И кто нас осудит

За то, что мы любим гулять?

Выпьем!

Есть, ведь, причины –

Похороны, именины…

Стоит жить,

Даже если опять

Будет кто-то стонать.

Стоит жить,

Даже если опять

Будет кто-то распят

Из нас!

Что нам до вашего смеха,

До вашего плача?!

Что нам до вашего горя,

До ваших потех?

У нас есть вино –

Вот удача!

Выпьем же вместе,

Мы поровну делим на всех!

Выпьем!

Есть ведь причины –

Похороны, именины…

Стоит жить

Даже если сквозь час

Будет распят на кресте

Снова кто-то из нас!

 

 

            Флаги

 

Белые листы бумаги –

Нераскрашенные флаги!

Семь цветов,

Как семь надежд

Отвратительных

Невежд.

Нерасквашенные рожи,

На кого же вы похожи?!

Вы похожи

На прохожих.

Я – один из вас.

Но все же

Среди сотен ярких мест,

Напомаженных невест,

Не хотел присесть бы тоже

На куриный ваш насест.

 

Оттого мы носим флаги,

Что осушены все фляги.

 

 

Рок о Социалистическом человеке

 

Кто вечным пером

овладел навек?

Социалистический

человек!

Кто слово «коммуна»

страстно изрек?

Социалистический

человек!

Кто изменил

всех течение рек?

Социалистический

человек!

Кто начал истории

новый разбег?

Социалистический

человек!

Кто в сонме проблем

не поник, не померк?

Социалистический

человек!

Кто не прощает

врагам смертный грех?

Социалистический

человек!

Кто первым затеял

свистать всех наверх?

Социалистический

человек!

Кто в красоте

не поник, не померк?

Социалистический

человек!

Кто не боится

ни дыр, ни прорех?

Социалистический

человек!

Кто избегает

разврата и нег?

Социалистический

человек!

 

И над планетой

Звучит: «Ура!»

Здравствуй,

Озоновая Дыра!

 

 

     Дерево

 

Утром, вечером – неважно.

То ли в дождик,

То ли в снег,

Только понял я однажды,

Что расту корнями вверх.

Где у вас трепещут листья,

Там я корни распустил.

И коренья поднялись

До заоблачных светил!

А где корни ваших деток

Или корни верных жен,

Там мои пронзают ветки

Ароматный чернозем.

 

Неба соками питаясь,

Вглубь земли расту.

И конца мне нет и края –

Славьте красоту!

О, хвала и созиданью

Сумасшедших дней.

Да не будет увяданье

Участью твоей!

  

            Майдан

 

Я,

Подобно

Законопослушному гражданину,

Наблюдал за всем живо…

На центральный майдан

Из магазина

Выкатили бочку пива.

Ее поставили

Рядом со свергнутым

Памятником.

Там образ сеятеля

Сменили на образ

Ратника.

Меня сей поступок

Не удивлял –

Я был спокоен.

И хорошо знал:

История человечества –

Это история воен.

Так,

Миллиардами лет обожженный

Мир лучше не стал.

Кто-то пьяный и возбужденный

Взобрался на пьедестал.

Он убедился,

Что новые флаги начальник раздал

Каждому.

Отрыгнул пивом

И торжественно прокричал:

«Граждане!..»

  

  1. Греческая хунта.

 

Здесь Одиссеев дух витает,

Благоухает остров Крит.

У грека же печальный вид.

Увы, никто не понимает,

Какая боль его терзает,

Какой огонь в душе горит!

 

Спешит от цезаря до хунты,

От Клеопатры до Жаклин.

Негреческий какой-то сплин

Все отравил его минуты.

 

Остановись же, человек.

Ведь, ты, по сути, – тот же грек!

 

 

           Кино

1.

О, черный смокинг,

Белый смокинг

На черно-белых площадях!

Да здравствует

Кинематограф,

Погрязший

В черно-белых снах!

Задумано отлично, но…

Но где же все-таки оно,

Сие прекрасное перо,

От коего плясал Пьеро?

Пьеро плясал,

И зал дрожал,

И в зале вдруг темнело дно,

Как будто кисть на полотно

Небрежно кто-то налагал.

Солгал художник!

Вновь солгал!

И снова содрогнулся зал,

В котором ты порой зевал.

В котором ты порой жевал.

В котором скуку проклинал.

В котором девку целовал…

 

2.

Осторожнее!

Все – порожнее!

Все тревожнее

В тишине…

Или это все кажется мне

При луне?

 

3.

Есть слово вещее – «Кино».

Не мной ли дно

Омрачено?!

 

 

         Чаплин

 

Он – великий Немой!

Я – великий Слепой!

Разве мы

Не поймем друг друга?!

Только что это?

Адская муха

Крупным планом

Жужжит надо мной…

Он – великий Слепой,

Он прозреет!

Я – великий Глухой,

Я услышу!

Недостатков никто не имеет –

Он услышит,

А я занемею!

 

В его душе

Растет трава,

И набрякает

Синева.

 

В моей душе

Растет трава,

И прорастают

Облака.

 

 

       Детское

 

Хорошо кирпичу

кирпичом быть!

Хорошо калачу

калачом быть!

Хорошо быть мячику –

мячиком!

Хорошо быть мальчику –

мальчиком!

Хорошо быть белочке –

белочкой!

Хорошо быть девочке –

девочкой!

Хорошо быть хлебушку –

Хлебушком.

Хорошо быть девушке –

Девушкой.

Плохо только одной тете уличной,

Как последней

булочке

в булочной…

 

           Девочка

 

У девчонки на макушке

Проживали две лягушки.

Две зеленых обезьяны

В косах кушали бананы.

 

Эй, лягушки, обезьяны,

Кто ж из нас не без изъяна?

Потому и ходит пьяным

Непорочный дядя Зяма.

 

 

   Зеленый человечек

 

Наивный и беспечный,

Не знающий забот

Зеленый человечек

Над улицей живет.

 

Ни радости, ни горе

Не ведомы ему.

Но только в светофоре

Так скучно одному!

 

Зеленый человечек

От этого грустит

И сам себе навстречу

Бежит, бежит, бежит…

 

И одинок и вечен

Его наивный бег.

Как жаль, что человек,

Увы, не человек!

 

 

 

       Танго

 

Я подъезжаю

к вам

на танке,

Моя

разгаданная мисс.

Я приглашаю вас

на танго –

И руки вверх,

ресницы вниз!

Сегодня я, завоеватель,

Я, мародер и негодяй,

Скажу вам кое-что о счастье.

Но это будет – погодя…

Пока ж станцуем меж свечами,

Среди победной тишины.

И не старайтесь быть печальной –

Я знаю, Вы восхищены!

Восхищены мной, иноверцем,

Моею наглостью, и мне

Вы отдадите свое сердце –

Ведь на войне – как на войне!

Забудьте все, что Вы любили.

Я разрешаю все забыть.

Ведь мы сегодня победили,

Так, значит, Вам и нас любить!

Я шел, чтоб насладиться властью.

И я уйду. И уходя,

Я кое-что скажу о счастье.

Но это будет погодя…

 

 

       Зеркало

 

Осколок зеркала возьмите

В ладонь свою,

Затем сожмите

Ладонь свою,

Чтоб край стекла

Вонзился в руку.

Потекла

Меж пальцев кровь.

Вы не робейте,

Что край стекла немного жжет.

Ладошку пластырем

Заклейте.

И ранка утром

Заживет.

 

Но в том осколке,

Без сомненья,

Свое найдете

Отраженье.

 

Гостиница «Мир»

 

А ночь темнотою синится,

Попробуй, управься с ней…

Стоит над майданом гостиница

Для иностранных гостей.

Там пьют, там гуляют весело,

Ругают Советский Союз.

Унылое наше месиво –

Для них непосильный груз.

Пруды стать озерами силятся,

Хоть знают, что им не дано.

Поют иностранцы в гостинице

«Катюшу» и пьют вино.

Ах, Киев, ты, Киев, мой стольный град,

Откуда твоя печаль?

Глаза заблестят – не уйти назад.

И руки коснутся плеча.

А глаза – то в упор, то рассеянно,

То в смех, то в созвездия слез.

Отходит ко сну Голосеево,

Оставив открытым вопрос.

Фарцовщики и в вестибюле

Держатся молодцом…

А я в вечернем июле

Ласкаю твое лицо.

И точки

Еще не расставлены,

И ласки

Вполне свежи,

Но что-то уже оставлено

Полками моей души.

А глаза – то в упор, то рассеянно…

Ну, кто те глаза поймет?!

Что мною сегодня посеяно,

Никто никогда не сожжет.

Лишь луна от окна отодвинется…

Луна отодвинется прочь…

Поют иностранцы в гостинице.

И что

Иностранцам

Ночь?

 

 

         Прощание

 

Тот вечер был уже не нашим,

Но сквозь кривлянье

Пьяных фраз

Я видел:

Мир твой ошарашен

В последний раз,

Как в первый раз.

Я брел,

Цепляясь,

Как дальтоник,

За каждый вымученный цвет

И мял дрожащею ладонью

В кармане пачку сигарет.

Я просто

Подыхал от смеха.

Я был развязен,

Нагл

И груб.

И по земле катилось эхо

От легкой дрожи

Твоих губ.

 

Шахматы

 

Построились фигуры

На шахматной доске.

Фигуры очень хмуры –

Их жизнь на волоске.

Хоть Пешки – не орешки,

Но ждет их смертный бой.

Погибнут Пешки пешие –

Да здравствует Король!

С «А-2» на «А-4».

А после – ход Конем.

Мы Пешки в этом мире –

Ферзями будем в том.

Живем в преддверье боя

И презираем боль.

За нашею спиною

Рокируется Король.

Удачный ход рождает

Чуть слышное «Ура!»

Пускай нас презирают,

Что наша жизнь? Игра!

Еще раз бросим кости.

Костей у нас не счесть!

Все, мы уже «А-8»!

На свет родился Ферзь!

Но сбита Королева.

И в трауре – Король.

А там, на фланге левом,

Ферзем стал бывший ноль.

Что ж, надевай корону,

Лечись от старых ран

И падай в лоно трона.

Что наша жизнь? Обман!

И нам плевать на Короля

И Королевы окромя.

Никто не знает, почему

Уходят Пешки на войну.

 

   Пилигрим

 

1.

Луна, как выбеленный блин,

Неслась средь вычурных узоров

Уснувших веток.

Пилигрим

Входил в давно забытый город.

 

2.

Никто не ведал и не знал,

Зачем пришел бродяга вещий.

Лишь мертвых площадей оскал

Качал

Оплавленные

Свечи.

 

3.

Я был в том городе свечой.

Был площадью.

Лучом незримым.

Огнем и веткой.

И луной.

И странным

Вечным

Пилигримом.

 

 

Пращур

 

А во мне голубеет кровь,

По венам течет, звеня.

Пращура тихий зов

В пещеру зовет меня.

В пещере горит огонь.

Не знаю: в который год

Сидит у огня он –

Тот, что зачал род.

Он зорко за мной следит.

Он знает, зачем я пришел.

Пока наш огонь горит,

Ему и мне хорошо.

Он завтра копье возьмет.

Он завтра уйдет в туман.

Он завтра в борьбе умрет –

Его задерет кабан.

А я возвращусь домой

И буду играться в жизнь,

В свою голубую кровь,

Окрашивать чьи-то ножи,

Закрашивая любовь.

 

Плаха

 

Подвели меня к плахе

Какие-то люди.

И сказали: «Ты есть.

А сейчас вот не будешь».

И сказали: «Ты есть,

И топор тоже есть».

И сказали: «Ты здесь.

И топор, видишь, здесь».

Посмотрел я на солнце,

А оно – на меня.

В голубое оконце

Бесконечного дня.

Оказался на плахе,

Значит, сам виноват,

Значит, нечего плакать,

Значит. Слишком богат.

Поклонился я низко

Дорогим палачам.

Не за них ли молился

Я в тиши по ночам?!

Пусть же счастливы будут

Хоть немного минут

Эти нищие люди,

Что смерти не ждут.

А потом я поднялся

Над прекрасной землей,

Над землей и над небом,

Над самим над собой.

Покидая пространство

На свой риск, на свой страх

Сочинил я два станса

О любви, о стихах…

 

     Находчивость

 

В меня стреляли из рогатки,

Когда мне было десять лет.

И был бы век мой крайне краткий,

Но я придумал пистолет.

 

Стреляли в рот из пистолета,

И кровью обагрялся лед.

И мне б не видеть больше лета,

Но я придумал пулемет!

 

Палили в лоб из пулемета,

Припомнив все мои грехи.

И я не прожил бы и года…

Но стал придумывать стихи.

 

Стихи – особая стихия.

Не могут их писать другие!

  

 

Песенка про Мери

 

1.

Философами, нищими или богачами

Возвращаемся домой темными ночами.

На распутье ста дорог мы священно верим:

«С нами в мире – только Бог,

Бог да наша Мери.

Просыпается беда

Вместе с петухами.

А вверху горит звезда

И не потухает.

Мери, Мери, мы придем.

Мери, сохрани наш дом…

 

2.

В этом доме у стены

Островом печали

Есть постель, в которой мы

Так давно не спали.

А на стуле под окном –

Скинутое платье.

Мери, мы к тебе несем

Потаскух объятья.

Не замолишь страшный грех

Даже грешной кровью,

Что бы та, что лучше всех,

Встретила с любовью.

Мери, Мери, дело в том,

Что нужно сохранить наш дом…

3.

Будем верить: в сладкий час

Распахнутся двери.

Не разлучат больше нас

В этом мире, Мери.

У любимой слезы с глаз

Мы губами снимем.

И как в самый первый раз

Мы ее обнимем.

Мери, Мери, вечности звезда,

Мери, Мери, жди же нас всегда.

Беды наши, Мери, будут ни по чем.

Мери, Мери, сохрани наш дом!

                   Гитара          

А у нас впереди хоть шаром покати –

Шаром.

Я тебя никогда никому не отдам,

Гитара.

Не бросает заря на асфальт якоря

С крыш.

И не пахнут цветы в те минуты, когда ты

Спишь.

Помнишь девочку ту на вечернем мосту?!

Помнишь…

Я сказать ей не смог, а не смог, значит, Бог –

В помощь.

Как она слез ждала… Ах, какая была

Драма!

Но забудем о ней. Вы сегодня моей

Будьте Дамой.

Я хочу Вас опять нежно под руку взять.

Нежно.

Позабудем печаль… Говорят, что февраль

Будет снежным.

Что нам?! Пой и играй – ведь придет месяц май

Снова.

Запоют соловьи… Только, чур, о любви –

Ни слова.

Что за штука – любовь?.. Этот город такой

Лунный.

Ах, какие у вас дорогие сейчас

Струны!

Мы – как ночь и рассвет. Нас счастливее нет

Пары.

И у нас впереди –

Хоть шаром покати,

Шаром…

 

       Проклятие      

 

Сгори

в погашенном огне,

Приснись

в давно забытом сне,

 

Влюбись

в одну из тех ночей,

когда всю ночь

Никто ничей.

 

Узнай,

Чудес всего лишь семь,

Уверуй

В то, что верят все.

 

Сумей

Не мучиться ни дня.

Состарься,

Не узнав меня…

 

   Пожелание

 

Ты моя ласточка,

Солнышка свет!

Дай тебе, милая,

Тысячу лет!

 

Дней молодых

И горячих лучей,

Незабываемых

Чьих-то очей!

 

Чьих-то объятий

В миру на балу.

Нежных признаний

В любовном пылу.

 

Сладких конфеток.

Восторгов от них.

И пару деток…

 

Но, только, моих!

 

 

                   Обман

 

В лугу весь день росла трава,

В бору всю ночь кричали совы.

Слегка кружилась голова

От губ твоих, как от спирного.

Зачем-то

Я читал стихи

В веселом зареве

Обмана.

И странно пахли,

Как духи,

Слова в флакончиках

Стеклянных.

Я продавал их

Нараспев.

За речкой лаяла собака…

И я сломить тебя сумел

Талантом Бори Пастернака.

И солнце шлялось по волнам,

И мир прекрасен был над нами.

И был оправдан наш обман

Пред Богом чьими-то

Стихами.

 

 

       Старатель

 

Потекли мои годы

По камушкам

Непонятных лесных

Ручейков.

Вечер в синее ель

Окрашивал

Сзади, спереди

И с боков.

Пусть проста и понятна

Истина,

Как водичка, что мчит,

Звеня.

Истязали старателей исстари,

Но не тронули лишь меня.

Я намою побольше

Золота…

Да поможет мне

Сам

Сатана.

Как орех тишина расколота –

Очень нужная

Тишина.

По частям соберу

Проклятую,

Набросаю на звон ручья.

И останется ель лохматая,

Три звезды,

Бег ручья

И я.

 

 

   Песня в стиле рок

 

1.

Кому-то нужно воевать.

Кому-то нужно убивать.

Кому-то нужно богатеть.

Кому-то подданных иметь.

Кому-то есть.

Кому-то пить.

А мне -

Любить.

 

2.

Дай, Боже, воину войну.

Убийце – жертву и весну.

Богатому дай миллион.

А честолюбцу – его трон.

Гурману – хлеб.

Пьянчуге – квас.

А мне –

Любовный час.

 

3.

Погубит воина война,

Убийцу – жертва и весна,

Погубит богача его же миллион,

А честолюбца – его трон,

Гурмана – хлеб,

Пьянчугу – квас.

Меня – мой час.

 

Любовь, зови нас в бой!

 

                Стихи

 

Я не выспрашивал ответа,

Я знал и так, что до тех пор,

Пока мой дом дрожит от ветра,

Пока не гаснет мой костер,

Пока топор мой не изъеден

Кровавой ржавчины огнем,

Пока я жив, пока я беден,

Пока не думаю о том,

Как в сильных вызвать умиленье,

Пока не каюсь, не молюсь,

Стихи – лишь жертвоприношенье.

И их не пробуют на вкус.

 

Но в час, когда от ночи к свету

Я полечу в прекрасном сне

И вдруг потребую ответа…

Ответьте мне!

 

 

     Черная пятница

 

Десять.

Клятвы нарушены.

Вечер огнями звеня,

Защелкивает

наручники

На белых

запястьях дня.

Я мог бы сейчас повеситься

И принять, как допинг, яд…

Но по небу ползут две медведицы

И тысячи медвежат…

Я мог бы в жилетку поплакаться,

И даже сказать: «Прости».

Но черная моя пятница,

Пожалуйста, не пусти.

Скажи, что моя бутылка

Наполовину пуста!

Сказала: «Твоя бутылка

Наполовину

полна…»

 

 

         Одуванчики

 

Чужие на своей земле

Белеют

Одуванчики.

Напоминают мне они

Белоголовых

Мальчиков.

Подует ветер,

И они

Взорвутся

Белым семенем.

И вдруг

Набрякнут чьи-то дни

Таким желанным

Бременем.

 

Беременеют облака…

И стонут

Сытые

Бока.

 

 

22 июня 1977 года

 

Есть в мире

доченька моя!

И я готов во все края

Произнести такую весть:

«Анютка есть!»

Вот я.

А вот моя жена.

Она и я –

Одна семья.

На вас глядим мы из окна.

А это –

Доченька моя!..

 

 

Песня

 

1.

На ладонях твоих

Зима.

Тьма

Упадет на дома.

Шах, тебе,

Шах!

Будет ветер в ушах

Выть

Ввысь.

Улетит земной шар.

И вверху укрепись

Или вниз –

Ниц.

Мы с тобою еще

Погорим,

Рим.

Засадили последний патрон

В трон.

Стих автомат –

Мат!

Мать,

Испеки мне пирог.

Рог,

Протруби на заре:

«Ре-ре-ре!»

И останься в ушах.

Шах тебе,

Шах!

 

2.

На ладонях твоих –

Весна.

Сна

Не тревожит

она.

Чур, тебе, чур!

Глаз в сомненьи сощурь.

Пень,

Пей!

Я тебе все прощу.

 

Ведь ударил апрель.

Ну, проверь,

Зверь,

Вдоль дорог побежали ручьи.

Чьи?

Та девчонка лежит

На песке.

С кем?

И кому этот мир

Мил?

Миг,

И ударит гроза!

За

Горизонтом рассвет.

Ведь,

Натянул паруса

Сам,

Сам, сам!

 

3.

На ладонях твоих – строка,

Как

Занесенный кулак.

Бей ею, бей.

На планете людей –

Ночь.

Но

Ты поэтом на ней.

И тебе все равно

Суждено дно.

Только ты оттого

Не робей –

Бей.

И тогда, если грянул

Прибой, –

Бой.

Стих автомат –

Мат!

Мать,

Испеки мне пирог.

Рог,

Протруби на заре:

«Ре-ре-ре!»

И останься в ушах.

Шах, тебе,

Мат!

    

 

Вальс нигилистов

 

1.

Когда не везет,

Бейся рыбой об лед.

Только море орет,

Только парус дает

Крен.

Кто сильнее, тому

Больше места в дому

И спокойней ему

Если крикнет «Тону,

Сын!»

Он всесилен, как маг.

Он чеканит свой шаг

И в руках его – флаг,

И пол мира – в ногах.

Стой!

Я сомну его, брат,

Он ведь только солдат.

Значит, зря говорят,

Что во всем виноват

Сам.

 

2.

Ах, аллюр – в три креста:

Сын Иисуса Христа,

Досчитавши до ста,

Вдруг отчаянно стал

Пить.

Почему до сих пор

Деревянный забор

Запер двор на запор?!

Говорят, что я вор –

Понт!

Мне бы к Богу попасть,

Показать свою масть,

Разорвать небу пасть,

Впрочем, что за напасть –

Пусть.

Все равно через год

Солнце так же взойдет,

В суматохе невзгод

Будет пьяный народ

Петь.

 

3.

И когда не везет,

Бейся рыбой об лед.

Только море орет,

Только парус дает

Крен.

Ах, аллюр – в три креста.

Сын Иисуса Христа,

Досчитавши до ста,

Вдруг отчаянно

Замолчал?!

Почему до сих пор

Деревянный забор

Запер двор на запор?!

Говорят, что я вор –

Понт!

Почему ты молчишь?!

Почему ты дрожишь?

Я же знаю, ты слышишь,

Как в хаосе крыш –

Кри-и-и-ик!

 

   Соблазн

 

1.

У вас, дорогая,

Опять глаза

Такие умные…

Аж противно.

То можно делать,

А это – нельзя.

То будет кстати,

А это – супротивно.

А мама того-то

И того-то не велит.

А папа – он то-то

И то-то запрещает.

Но на площади пьяный

Мужик лежит.

Прохожих сыграть

По рублю

Увещает.

Матросик пляшет –

Руки в бока!

На баб капитан

Просадил всю получку.

Давайте ж сваляем

И мы дурака.

Ну, просто так,

На всякий случай.

 

2.

Вы знаете, ночью

Бывает темно,

И молодежь

Хулиганит без меры.

В городе Энске

Разбили окно

И ос-кор-били

Милиционера.

И даже я

На последний сеанс

Однажды в кино

Прошмыгнул

Без билета.

А ваша жизнь –

Как смурной пасьянс.

Сегодня – то,

А завтра – это.

Давайте ж возьмем

Быка за рога.

И пусть прокатит

Нас пьяный извозчик.

Давайте сваляем  

Скорей дурака.

Ну, просто, чтобы

Было нам проще.

3.

У вас впереди –

Ни тревог, ни забот.

У вас будет муж

Некурящий, непьющий.

Но все же и он

Почему-то умрет.

И в яму сырую

Будет опущен.

И хворой старушкою

Станете Вы,

И вас уже больше

Никто не полюбит.

Никто не склонит

К Вам на грудь головы,

Не приласкает,

Не приголубит.

Но все это будет

Потом.

А пока

Лежит на орле

Золотая монета.

Давайте ж сваляем

Скорей дурака.

Ей, Богу, нас Боги

Простят за это.

Давайте сваляем

Скорей дурака.

А не

будет

поздно!

 

     Иван-дурак

 

Вот и кончилась

Наша жизнь.

Разошлись себе

Втихаря.

Отвяжись, отвяжись, отвяжись.

                                         Все равно ты мне снишься зря.

Мне теперь эти сны – нипочем.

Не хочу страдать ни по ком.

Был Иванушкой-дурачком,

Стал Иваном я,

Дураком.

Мне теперь – все равно:

Будешь плакать ты или петь.

У меня есть во двор окно,

Не забыть бы его запереть…

А вообще-то ты – ни при чем.

Просто я срубил себе дом.

Был Иванушкой-дурачком,

Стал Иваном я,

Д… Раком.

 

 

Песенка про поэта

 

Как-то раз средь моря бед

Чай с вареньем пил поэт.

И писал стихотворенье

Он, конечно, про варенье.

Ставя знаки препинанья,

Он не обратил вниманья –

На варенье, в чем была,

Села рыжая пчела.

Что ж поэт? Он Музу слушал

И пчелу нахально скушал.

Пчел жевать он не привык

И распух его язык.

Прямо с дачи, как годится,

Отвезли его в больницу.

Там порезали слегка

И лишили языка.

И теперь средь моря бед

Не творит уже поэт.

Он глядит на мир с укором.

Он работает вахтером.

Мы жалеть его не будем –

Он приносит пользу людям.

Посмеемся от души –

Все работы хороши!

 

 

   Гуй и Звезда

           (басня)

 

Какой-то Гуй,

Неглупый, но беспечный,

Одной Звезде

В любви поклялся вечной.

Звезда как раз

Решила позвездаться

И перед Гуем

Стала расширяться.

Но Гуй вскричал:

«Да что это такое?

Она готова согрешить со мной

Без боя.

С такой Звездою, право, не поймешь –

Тебя гребут

Иль ты гребешь!»

Наш Гуй задумался.

Рядил он так и сяк,

Пока напор в бедняге не иссяк.

Звезда ж увидев

Перемену в нем такую

Пошла, дала

Совсем другому Гую.

А что ж наш Гуй?

Осталась только кожа…

На прежний Гуй

Ни капли не похожа!

(Мораль)

Звезду увидев сразу ее вдуй.

Ведь ты мужчина,

А не Гуй!

 

Рыжему псу

 

Пробудись среди ночи,

Напейся вина.

Голова закружится с похмелья.

Рассмеется злорадно

Опять Сатана.

Ну и что.

Мы продолжим веселье!

Поиграй на гармошечке, рыжий мой пес.

В нашей будке уютно-тепло.

А за будкой – суровый мороз,

А за будкой сугроб намело.

Мы недаром, мой рыжий, пожили.

Все, что можно дарить, – подарили.

Все, что можно любить, – полюбили…

 

 

Я 

Я – сон.

И создан сниться вам.

И нечего меня дурачить!

Мир – вашим спящим головам,

Ну, а моей – тем паче.

Я смысла не ищу в задаче.

Вы – сами по себе, я – сам.

Сам по себе.

А как иначе?

Вы там – я здесь.

Вы здесь – я там.

 

Не то, что бы попасть в струю,

Но мир мой вещ.

И я пою.

 

 

Мотивы

 

1.

У девушки на груди,

У самого соска, –

Мой поцелуй.

Это моя тоска…

 

2.

И вот уже

В который раз

Я вновь меняю

Нас на вас.

А Вы все так же далеки…

Все так же плачут рыбаки…

И хил, и скуден

Их улов.

И прячутся

За тени слов.

 

3.

Я не ищу тех,

Кого имел.

Всех превращу

В груду голодных тел.

Выделю

Только тебя.

Да и то потому,

Что любя…

А ты улыбнешься –

Вот пострел!

Всех имел,

Меня не посмел!

 

 

Колдовство

 

Я поживу

Только самую малость –

Пусть никому

Не будет беды.

А колдовство,

Что нам ночью встречалось, –

То – от воды…

То – от воды…

Всю кутерьму,

Пути-перепутья,

Адских пожаров

Оранжевый дым

Наколдовала

Баба-колдунья.

Все – от воды…

Все – от воды…

Птицы-синицы.

Потные лица.

Призрачный свет

Невесомой звезды.

Все заколдовано.

Все повторится.

Все – от воды…

Все – от воды…

 

 

Луг

 

Нам стыдиться нечего

Оттого, что вдруг

Очень поздним вечером

Мы пришли на луг.

На лугу заброшенно –

Я и ты.

Снегом запорошены

На лугу цветы.

От цветов, что тронуты

Сединой,

То ли веет холодом,

То ль весной.

 

 

Три идеи

 

У меня есть три идеи,

От которых я балдею.

Та, что первая, – вся в белом,

Неуклюжем, неумелом.

А вторая – дура-ночь.

Чем я ей могу помочь?

Третья – серая, простая,

Не моя и никакая.

Я бреду среди идей

Странной тенью средь теней.

Не зачавшись, родились,

Были, были – да сбылись.

И удал, и мил, и лих

Появился в мире стих!

 

 

Песенка о базарной любви

 

Как-то раннею весной

На толкучке с тобой

Познакомилась я, мой

Перламутровый. Постой.

Ты пальто продавал,

Я сдавала белье.

Тут Амур пролетал,

Ранил сердце мое.

А потом была ночь под ракитою.

Я о ноченьке той не скорблю.

Бриллиантовый мой, малахитовый,

Я тебя больше денег люблю.

От фуражки до ног

Ты одеться бы мог

В темно-синий джинсовый

Костюмчик, как Бог.

Но надел на себя

Бронежилет.

И привет!

Я таким на всю жизнь

Полюбила тебя.

Не расстались с тобой

Мы три три дня.

Вспоминаешь меня?

До сих пор ощущенья ловлю.

Малахитовый мой, перламутровый,

Я тебя больше денег люблю…

Под утро.

Ах, как время летит,

Как ракита дрожит!

Ну, за что я тебя

Полюбила, скажи?

Ты не Бог, ты не царь,

Ты не шах, не эмир.

А простой… исполин.

Да, бандит-рекетир.

И наганом не грози предо мной,

Бриллиантовый мой, золотой.

И наганом не грози предо мной,

Я тебя больше денег люблю, зной!

Мой!

 

 

   Костюм

 

Как-то в вечер

Темно-синий,

Загрустив от всяких дум,

В промтоварном магазине

Я купил себе костюм.

Мой костюм

Был сшит по моде!

Я любил его носить!

Даже

При плохой

Погоде

Я любил

В костюме

Жить.

Только утро – все спросонок.

Кто – на фабрику, кто – в ЦУМ.

Я же – с криком: «Все – по коням!»

Первым делом – в свой костюм.

Пусть случалось мне порою

Оставаться на нуле.

Но всегда готов я к бою…

В том в костюме, как в седле.

А теперь костюм порвался.

И грущу от всяких дум.

Я совсем один остался.

Ну,

А как там

Ваш

Костюм?

 

 

Песенка о моем друге

 

Мой друг не верит в чудеса.

Он не стремится в небеса.

Он просто ест,

Он просто пьет.

И пьяно, весело поет:

«Я гениальней,

Чем Гомер.

Я жив,

А он давно… помэр!»

Ему жить долго суждено.

Он любит женщин и вино.

Всегда имеет бравый вид

И часто пьяный говорит:

«Я гениальней.

Чем Гомер.

Я жив,

А он давно… костэр!»

Он строит жизнь не по уму.

И я завидую ему.

И я хотел бы так пожить,

Чтоб вслед за другом повторить:

«Я гениальнишый

Гомэра.

Бо я жывый,

А вин – в гэтэри!»

 

 

     Бровь

 

Любовь и жизнь,

Без всякого сомненья,

Даны нам Богом

Лишь для наслажденья.

Но наслаждаясь

Жизнью и любовью,

Не поведу я вычурною бровью.

Поймав за хвост

Лохматую звезду,

Я бровью даже и не поведу!

И оттого имею дикий вид,

Что бровь лежит,

А правый глаз глядит.

И видит он

Сквозь сумрачные дали

Так много

Человеческой

Печали.

Не селятся

Удача и покой

Под золотой

Космической

Луной…

Но стебелек пророс в земной коре,

Вода сверкает в утренней заре,

И облака плывут

Куда-нибудь,

Бурлит река, прокладывая путь.

Здесь кто-то был,

Пожил,

Потом ушел,

И хитрый

Даже бровью

Не повел…

 

 

   Песенка про Овена

 

Философская мысль

Подвалила ко мне

Как-то раз поутру.

От нее завязались

Ростки необычных и диких идей.

Заказал я обед

И позвал заграничного повара.

Но обед был испорчен –

На небе царил Водолей.

Что за гадость, еду

Самого лучшего качества

Запивать кипяченой,

Лишенной разврата водой?!

Этот знак Зодиака

В судьбине моей

Обозначился.

Водолей, водолей,

Отправляйся скорей на покой.

Средь небесных светил

Зодиаками все проштамповано

Лишь для тех, кто любил,

Пил вино,

Веселился

И жил.

Мне опять повезло –

Я родился под образом

Овена.

Я кричал «О, вина!»

И мой Овен

Меня

Не забыл!..

 

 

   Дама с собачкой

 

Здесь живет собачка с дамой.

А у дамы – муж серьезный.

Я пришел немножко рано.

Он ушел немножко поздно.

Даме было не до смеха,

Но зато смеялись звонко –

На портрете дядя Чехов…

И малютка-собачонка.

Песик был отнюдь не шпицем,

В Ялте сроду не бывал.

Мог писатель ошибиться?

Все не так он написал!..

 

   Музыканты

 

Я играю на гитаре,

Ты колотишь в барабан.

Оба мы с тобой – в ударе.

На земном и круглом шаре –

Град, дожди, пурга, туман…

Мы играем не по нотам.

Мы с тобою – слухачи.

Право, есть ведь в этом что-то

От рыданий кашалота

В океанской, злой ночи.

Похмелимся, хоть не пьяны,

Встретим музыкой рассвет.

Пусть болят на сердце раны,

До китов и океанов,

Президентов, наркоманов,

Нам с тобою дела нет.

Но зато, зато есть дело

Нам до девочки одной.

Что б она плясала-пела,

В небо радостно смотрела,

Нас с тобой любила смело

С нашей странною игрой.

 

И летать земному шару

До тех пор, пока к чертям

Я не выброшу гитару,

Ты не бросишь барабан.

 

 

Песенка хиппи

 

Гниют в ломбардах

Консульские тоги,

И новый Рим

Повержен в новый прах.

Мы разоряемся.

Но мы живем, как боги,

Блестя слезой

В Иисусовых

Глазах.

О, прокляните

Наше поколение,

Как проклинает

Идиота

Мать.

Клянемся: не дадим вам больше гениев –

Вам больше будет некого распять!

И день седьмой

Великой вашей гибели

Поднял над человечеством главу.

Опять Отец,

Стыдясь, откроет Библию

И в ней напишет

Новую

Главу.    

 

   Богиня

 

Когда

Ступала за порог

Походкой легкою

Богиня,

Кричали звезды

Злое имя,

Которое не мог

Произнести промозглым утром

Под белым

Ходом

Облаков,

И поднимал, тоской опутан,

Миры двух нежных

Кулаков.

Я ими тряс,

Что бы проклясть

Движенья глаз

И рук движенья

Той, что ко мне явилась в час

Влюбленности

И вдохновенья.

 

И оглушенный криком звезд,

Подальше прятал драный хвост…

 

 

       Демон

 

1.

Я с Вами живу во сне,

Как в небе январский снег,

Я ваша ночь,

И ваш день,

Ваша дрожащая

Тень.

 

2.

Я создал этот мир из монолита

Взвалил, смеясь, на плечи

И иду.

И в полночь

Тихий звук моей молитвы

Сведет с ума

Последнюю звезду.

 

3.

Я сотворил все,

Как бы

Между прочим.

А получилось странно и потешно.

Кто скорбью переполнен –

Тот хохочет.

Кто радостью

Рыдает безутешно.

 

   Пейзаж

 

Баржа – на реке.

Червячок – в руке.

Поплавок – в волне.

Злой карась – на дне.

Вечность небом кормится –

Не накормится.

Девка в речке моется –

Не отмоется.

К ней комарик сел

На макушку.

На него уставилась

Мать-лягушка.

Прыгают кузнечики,

Как привыкли.

Человечки

Человечков

Отлюбили

И сникли.

Парень, не дури,

Девка, не ори.

Все равно соврут,

А потом умрут

До святой зари

Все

Календари.

 

 

   Сон

 

Сон мне снится:

Сердце тает,

Херувим меня

Хватает.

Мы взлетаем в небеса!

Я гляжу

Во все глаза.

Царь небесный,

Рядом – страж.

Повторяют

«Отче наш»...

 

И выходит на вираж

Человеческий муляж.

Говорит он Херувиму:

«Здравствуй, Фима,

Здравствуй, Фима!

Все немедля сдать в багаж:

Стрелы, лук и патронташ,

И ступать скорее мимо!»

Лег я в райскую траву.

Захочу – всю оборву!

Прорву я

Не перейду,

Не поймаюсь

На уду…

Буду в радостном бреду,

Не в Раю и не в Аду,

На космическом ветру,

Прыгать в черную дыру!

И вовеки не помру

На миру!

 

 

Уверенность

 

Я верю в молодость свою.

Я никогда не прогорю.

Я никогда не постарею,

Подобно старому еврею.

Да, я в себе не сомневаюсь,

Ни в чем и ни пред кем не каюсь.

Когда ж увязну в сотне лет,

Устану от ста тысяч бед,

Не стану старостью гордиться –

Я стану мошкой иль птицей.

И улечу на встречу с теми,

Кто не родился в наше время.

Пусть на меня весь белый свет

Гремит посудой,

Я – доморощенный поэт.

Как был – так буду!

  

 

         Душа

 

Я чувствую

Далекий рев планет,

Которых нет.

Придуманных галактик

Тишина

Во мне слышна.

Но кто-то

Под окном моим шуршит.

Ползет…

Имеет он чудесный

Внешний вид.

Он – кот.

Ах, зверь,

Свою охоту отложи –

Я жив.

Ну, что так сладко

На меня глядишь?!

Я – мышь.

Я – на земле, на небе.

Я – везде:

В молекуле воды,

В огне,

Звезде.

Повсюду существует,

Чуть дыша,

Моей любви

Бессмертная

Душа.

 

 

Мой дом

 

Когда

Сгорел мой дом,

Над черным пепелищем

Дымилась в небе

Красная луна.

Я набирал в ладони легкий уголь

И, растирая уголь в порошок,

Бросал золу

В измученный песок.

Я приносил из родника живую,

Исполненную звонкой силы синь

И поливал задумчиво то место,

Где некогда

Стоял

Мой дом.

Я не жалел о доме.

Он был плох.

На стенах – мох.

А крыша – словно сито.

В стене – два затуманенных окна,

В которых никогда не видно было света.

 

А утром

Показался стебелек

В задобренном водою пепелище.

Я знал, что то –

Побег зеленый дуба,

Который,

Если в мире не случится

Чего-нибудь такого, как война,

Послужит мне прекрасным,

Крепким,

Вечным

Материалом для постройки дома.

 

Мой стебелек растет.

Я жду.

Мне ждать не долго…

 

Тот, кто пришел

 

Нервный тик будильника.

И миг тишины.

Звонок.

На столе – две тарелки

С остатками вчерашнего ужина.

Голое движение руки под одеялом.

Розовые губы приоткрыты.

– Ты слышала? Кажется, звенело…

По ладони текут волосы.

Глаза невозможно открыть –

Они спаяны ночным кошмаром.

Пробежала мышь

Между буфетом и холодильником.

На тарелку опустилась муха.

Волнисто течет по окнам дождь.

Кто-то проходит сквозь запертую дверь

И снимает калоши.

Он прячет за спиною букетик осенних цветов

И улыбается.

Крик из спальни:

– Боже! Я опаздываю на работу!

Тот, кто пришел,

В ужасе кривит рот.

У него

Темнеют глаза.

Он уходит сквозь запертую дверь, надев калоши.

– Черт подери, куда девался мой галстук?

– Быстренько помоги застегнуть юбку!

 

Он уже не придет больше.

Сюда…

 

   Бар

 

В последний раз мы пили в баре

На грязной улице.

Один из нас был непомерно циничен.

Он говорил:

«Самое главное в жизни – удача!»

Но я этого уже не слышал.

Потому, что был мертв.

Надо мной щебетали птицы.

Над птицами щебетало солнце.

Над солнцем щебетали созвездия.

Он вытащил меня из-за стойки

И поволок по грязной улице.

Все думали,

Что я был смертельно пьян.

А я был смертельно мертв.

Он запихнул мое тело в разинутую пасть такси

И заплатил водиле.

Тот должен был довезти меня домой

И не выбросить по дороге.

Потом я лежал на мокром асфальте.

Надо мной щебетали птицы,

И проносились времена года:

Осень, зима, весна, лето.

Я бредил.

Мне казалось, будто двое негодяев

Сидят в баре на грязной улице,

И один из них,

Тот, что остался живым, говорит:

«Самое главное в жизни – удача…»

 

 

Свет луны

 

Он лился из самых глубин космоса

И потому казался очень надменным.

Город трусливо замер.

Дома были похожи на спичечные коробки.

Свет луны падал в окна.

Они превращали его в голубые прямоугольники

Одиночества.

В четыре часа утра лунный прямоугольник

Подкрался к кровати, на которой спал мужчина.

Лунный свет бесшумно поднялся по простыни

И осветил лицо спящего.

В ванной тек кран.

Сочилась вода.

Стучали капли.

Мужчина лежал, заложив руки за голову.

На небритых щеках темнели провалы.

– Пойди. Закрой кран, – сказал мужчина.

– Мне надоело быть нянькой.

В ванной стучала вода.

Шло время.

– Ты слышишь!? Я не могу уснуть!

В ванной стучала вода.

Мужчина поднял голову и провел ладонью

По подушке.

–А… Здесь никого нет… – сказал он очень тихо.

Вот как стучала вода в ванной:

«Кап… кап… кап…

Кап-кап-кап».

 

 

Знакомство

 

А напротив – солдатики с чемоданами,

Папы – с мамами,

Мальчишки – с глазенками

Пьяными,

Да романтики – с туманами.

Все до одного приехали в гостиницу.

Думали, ради них

Кто-нибудь да подвинется…

А я на нее смотрю.

О, Боже!

Неужели и она –

Тоже?

Хрупкая, тонкая,

Кожица ломкая.

Такая может только присниться.

Не исключено, что она – царица!

Сдерживать себя не хотел,

И не мог.

Подошел и затеял

Диалог.

– Извините, красавица, Вы не замужем?

– А как же!

– Издалека?

– С озера Рица…

– Бьюсь об заклад, Вы – жена принца.

– Увидите мужа – сникнете сразу!

– Так кто он?

– Мясник! Он рубит мясо!

 

Я понял, как жить, –

Нужно мясо рубить!

Кто рубит мясо –

Того любят, заразу!

 

 

Птицы

 

Нежданной стаей

Птицы прилетели

И поселились

На моих руках.

И я узнал,

Что посреди недели

Устало время

Трепетать в часах.

И вот тогда

В испуганных глазах,

В открытом небе,

Сумасшедшем теле

Возник и вырос

Первородный страх,

С которым птицы

Спеться не успели.

 

Часы – без стрелок.

Небеса – без звезд.

И птичьи яйца –

В суматохе гнезд…

  

     Вдохновение

 

О, как легко

Вы пишитесь,

Стихи!

Когда-то вы легко так

Не писались.

Вы раньше хоть чуть-чуть

Меня стеснялись.

Неужто я

Все замолил грехи?

А, может,

Просто,

Встал не с той ноги,

И вы вприпрыжку

До меня добрались

И на века теперь со мной остались –

Отважные

И нежные

Враги.

 

 

Травка

 

Когда все мы были

Маленькими,

Не более миллиметра,

Мы травкой росли на завалинке,

Захлебываясь от ветра…

Наш домик казался Вселенною,

Завалинка – бесконечной.                                          

Мы выросли. Стали тленными,

Пропахшими человечиной.

Но верим, что хоть немного

Похожи на образ Бога…

  

Лето

 

Петухи на балконах поют,

Замирая от счастья и лени.

Словно чьей-то руки – мановенье…

Под простынкой разлился уют.

Замирают олени у юрт.

Пот течет по затылку Хусейна.

И над томиком Генриха Гейне

Золотистые пчелы поют.

Это лето – растерянный гений.

От него не уйдешь никуда.

Созидая из тьмы города,

Раздвигая миры и колени,

Оно просится в душу мою.

Потому я о нем и пою…

 

 

Пьяная, грязная весна

 

Опять упившись до пьяна,

Иду, смакуя ночь, как пиво.

Ах, эта пьяная весна!

Ну, до чего ж она красива!

Ах, эта грязная весна

Опять мне голову морочит!

Ах, эта чистая весна,

Ах, эта нежная весна

Опять влюбиться в меня хочет.

И пьяно-грязная хохочет.

 

Но трезвый милиционер

Стоит, как сыч, топыря уши.

О, извините меня, сэр!

Я что-то, кажется, нарушил?

Вот пистолет, а вон стена.

Я чист, готов к расстрелу.

Послушай, пьяная весна,

Послушай, грязная весна,

А почему так посмотрел он

И отпустил меня без дела?..

Под тем погашенным окном

Еще я не был, и не надо.

Нет, мы сейчас туда пойдем

И будем петь ей серенады.

Она лежит совсем одна,

К груди подушку прижимая.

Послушай, пьяная весна,

Послушай, грязная весна,

А почему она такая?

Не пьет, не курит, не гуляет.

 

Но мы себе еще найдем

Ту, что быть парусом захочет,

Что рождена из пены волн

И света звезд влюбленной ночи.

Что пьет, закрыв глаза, до дна

И кружится напропалую.

 

Послушай, пьяная весна,

Послушай, грязная весна,

Я знаю, где-то есть она,

Но где найти ее такую?..

А город умер. Нет, он спит.

Он спит и даже снов не видит.

Послушай, мы совсем одни.

А, вдруг, нас кто-нибудь обидит!?

Налей-ка мне еще вина.

Я пью за то, чего не сделал.

Послушай, пьяная весна,

Послушай, грязная весна,

Вон, как окурок, пролетела

Звезда сквозь ночь.

А нам – без дела!

 

 

Муравей

 

Со вторника на среду,

Постоянно,

Подобно пьянице,

Иль даже наркоману,

Я как-то сон страннейший наблюдаю…

Как будто в телескопе пребываю

Молекулой стекла

Прозрачно-светлой

На фоне нежной зорьки предрассветной.

Неимоверность

Трудностей земных

Печалит нас,

Которым нету счета!

В игру играем нечета и чета,

Как будто

Сочиняем

Чей-то стих!

 

А где-то на Земле

Среди людей

Сегодня утром

Умер

Муравей…

  

     Чертеж

 

Чертеж, рисунок, графика…

Ну, что ж…

Движенье,

Оставляющее след.

Его не возродишь

И не прервешь…

Где правда чертежа,

И где рисунка ложь?..

Все – мертвый бред!

 

Лишь иногда

На утренней заре

Петух прокукаречит:

«Ку-ка-ре…»

 

   Друзья

 

Среди симпатий

И антипатий

Мы забываем

Друзей некстати.

Зовем и плачем,

И вспоминаем,

О них скучаем,

Их проклинаем.

Какие боги

Друзей дарили,

Что на дороге

Из грязи-пыли

Нас поднимали,

И, плача с нами,

Вперед толкали,

Держась за знамя?!

Остатки плоти,

Души остатки,

На повороте

Обычно сладки.

Остатки мяса

Для волкодава.

Кому-то – пища,

Кому – забава…

 

 

Автопортрет

 

Не с отчаянья,

Не с печали

Голова висит на плечах.

Голова,

Которой прельщали

На земле

И на небесах,

Глаза два

И два смертных уха,

Брови, щеки,

Короткий нос…

И над всем этим

Кто-то глухо

Слово «мамочка» произнес.

Слово «дочка» и слово «любимая»,

Неразменное слово «жена»…

Да не скатится

В необратимое

Слово жуткое

«Тишина».

 

 

Тане

 

Как тебе объяснить, кто ты есть?

Где мне рифмы искать?

В словаре?

Ты любовь моя,

Совесть

И честь.

Как уютно у нас во дворе!

И в промозглом

Осеннем тумане,

На восходе неясной зари,

Шепчут имя красивое

«Таня»

Декабри,

Январи,

Феврали…

Что тебе я принес,

Кроме стрессов,

Напряжения

И суеты?

Столько видела разных бесов,

Только ты,

Только ты…

Я хочу, чтобы с радостью ты была,

Чтоб веселой,

Счастливой жила.

Неразгаданною и милой.

Остальное, увы,

Слова…

 

 

     Море

 

Откуда буря?

Что случилось вдруг?

Промокший парус

Над волной белеет.

Упругий ветер рвет рули из рук.

Тревожно стонут, вздрагивая, реи.

Еще вчера, казалось, нам везло.

А вот теперь

На радость иль на горе,

Могучим штормом

Яхту унесло

В коварное,

Бушующее море.

В открытом море

Льстить и лгать нельзя.

Ни лжи,

Ни лести

Не прощают волны.

И я, смеясь,

Смотрю в твои глаза,

Ведь, я тебя

Смеющейся запомнил!

Благословляю тот безумный вал,

Что в наши души грянул так упруго!

Обломки мачты

Бьются среди скал,

Где мы случайно

Встретили друг друга…

 

 

 

     Мама

 

Затуманены глазки слезами.

– Вы куда, товарищ?

– Я к маме…

Вечность сонно висит над домами.

– Вы куда, товарищ?

– Я к маме…

Мама, мама одна на свете

Точно знает, куда дует ветер,

Чей портрет завтра будет в раме…

– Вы куда, товарищ?

– Я к маме…

 

Нет морщинок этих милее,

Нет улыбки этой нежнее.

Сколько мам – столько драм.

Я свою

Никому

Не отдам!

 

 

   Сизиф

 

Он был такой, как ты,

Но только знал,

Что треугольник –

Это не овал.

Он просто с детства

Угол рисовал.

Он не мечтал.

Не врал.

И он устал.

Он не боялся

Старой тетки лени.

И никогда

Один среди весны

Не преклонял

Дрожащие колени,

Встречая

Эротические сны.

Он был трудолюбивым

За двоих.

Он был другим.

Иным.

Он был

Сизиф.

 

 

Сюрреализм

 

Бугорок,

Озябший на горе.

И река, что млеет подо льдом.

И петух – на раненной заре.

И заброшенный

Высокий

Чей-то

Дом.

И обрывок звонкий

Полотна

В истлевшей

Золоченой раме.

И женщина

По имени

«Она»,

Завернутая в стиранное

Знамя.

В кругу

Единовременных событий

Кричит:

«Эй, вы!

От бытия

До бытия

Собачьим

Звонким

Лаем огласите,

Что бесконечно?!

Жизнь сия

Сияет…

Ждите!»

В квадрате

Опрокинутой земли,

На кончике

Зрачков

Ее проклятья

Художник жил

По имени

Дали.

В изодранном

Ее вчерашнем

Платье.

 

           Ужастик

 

Ночь покрывалом укрыла

Кладбище.

Смутно видны очертанья

Крестов.

Кто-то весь в белом в могилах

Клад ищет.

Стоны слышны

Мертвецов…

Вот из могилы встал бледный

Покойник,

Запахом тленным обдав

Изо рта.

К невесте стремится

Влюбленный

Поклонник,

В склепе упрятана та…

Вот изрыгая ужасные стоны,

Чудище мрачно ползет

И заползает в чей-то зеленый

Кишащий червями

Живот…

Криком надрывным

Усопший младенец

Маму из гроба зовет.

Мясо сдирая с прогнивших

Коленец,

Мамочка скалит свой рот.

Лежат на скамейке два вытекших ока

И в небо пустое глядят.

Жутко, тоскливо и одиноко –

Ничто здесь не радует взгляд!

Давай же, красотка, с тобою попляшем,

Пока мы живые с тобой!

А после на травку зеленую ляжем

И поиграем в любовь!

Я буду тебя развлекать до рассвета,

Покорный развратной судьбе.

А утром тебя отобью у соседа

И, может, женюсь на тебе…

  

               Ведьма

 

Мчат милицейские машины,

Блестят глаза, открыты рты.

И похотливые мужчины

Стремятся в первые ряды.

 

Колоколов гремят удары,

Метро не ходит и такси.

Закрыты бары и базары,

Молчат каналы «Би-Би-Си».

 

И не взлетают самолеты,

В порты не входят корабли.

И не дают показов моды

Ни на одном краю земли.

И остановлены все войны,

И ниспровержено все зло.

Теперь мы сыты и спокойны –

Всем нам ужасно повезло.

 

Скорей, скорей, спешите видеть!

Сюда, пожалуйста, вот тут

Сжигают ведьму, ведьму жгут!

Она хотела нас обидеть!

 

Надменная, грехов полна,

Она ведь до сих пор колдует!

Все на огонь зачем-то дует.

Да, на огонь зачем-то дует…

Боится пламени она.

 

Ее попутал Сатана!

  

             Угроза

 

Как мир из солнечных

Лучей,

Так создана ты

Из обмана.

Сто тысяч лютых палачей

К тебе приедут из Ирана,

Чтоб казнь прекрасную свершить:

Тебя повесить

Вверх ногами,

По голой попке плеткой бить

И не давать вступиться маме.

Презренная!

Твои глаза –

Источник лжи глупейшей в мире!

Ты, извиваясь, как гюрза,

Упряталась в своей квартире.

Мол, много дел, и не придешь

Ко мне сегодня на свиданье.

Но знаю я, ты мерзко врешь,

Ты просто дремлешь на диване!

Так знай! Свершится страшный суд

И черти в порошок сотрут

Тебя, неверную подругу.

Насыпят порошок в вино

(Да будет проклято оно!)

И понесут бокал по кругу.

 

 

   Настройщик

 

Кто построт города,

Кто настроит струны?

Глянул месяц из пруда –

Молодой, безумный.

И полуночной волной,

Облаком умытый,

Засветился надо мной,

Предками забытый.

И не ясно, отчего

Грустно среди ночи,

В окна дома моего

Он светить не хочет.

И не хочет знать ответ,

Отчего в печали

В городах убили свет,

Струны оборвали.

Но поверить я хочу

В то, что очень скрытно,

По небесному лучу

Полетит молитва.

Из космических глубин

Вдруг прольется дождик…

Знаю, там живет один

Молодой настройщик.

Он отстроит города,

Он настроит струны.

И Полярная звезда

Будет вечно юной!

 

 

       Интернационалист

 

Народов есть на белом свете много.

У каждого из них – своя дорога.

 

У каждого – свой крест и свой венец,

Свое начало и худой конец.

 

Задумчиво сижу я в свете бра,

Желая всем им счастья и добра.

 

Но все же я слегка грущу о том,

Что всяк своим владеет языком.

 

Поет китаец только по-китайски,

По-негритянски – негр. Гаваец – по-гавайски.

 

И даже чукча, хоть не глуп на вид,

Все по-чукотски молвить норовит.

 

Да, ошибиться может и природа.

Но я займусь свободным переводом!

 

Пусть каждый мой свободный перевод

Обрадует какой-нибудь народ!

  

     Ноктюрн

1.

Ночь идет по земле,

Чуть белеет листок.

Полумрак – на столе,

Неразборчивость строк.

Запрещенные слезы.

Запрещенные муки.

Ветви белой березы –

Деревянные руки.

Бесконечные травы,

Бесконечные беды

Ради капельки славы,

Ради гроша победы.

Но удар кулака

Так надежен и прост.

Но бегут облака

Над стриптизом берез.

И бутылка вина

Дешевизной берет.

Веселись до пьяна,

Превратишься в народ.

 

2.

Выглянули

Из-за перил,

Посмотрели

Глазами горилл.

В небе

Пылала луна

Красная,

Как от вина.

А Машка

Показывала ляжки…

 

Когда все окончилось,

Встал, горя,

Написал «Ноктюрн»

И подумал: «Зря».

 

       Корней Чуковский

 

Там ветер мокрые страницы

Под струями дождя хранит.

Там никогда на нас не злится

Надежный доктор Айболит…

Там вытирал я

С подбородка

Остатки осени своей.

Там душу вкладывал

В чечетку

Мой нервный спутник –

Бармалей.

Он бредил белыми стихами,

Он злился мрачными ночами

Один

Среди чужой зимы.

И все друзья его тонули

В холодном

Человечьем гуле,

И кое с кем он был на «мы».

И хмуро так

На злых людей

Из раскоряченных

Корней

глядел белесыми глазами

Забавный

Дедушка

Корней.

Добряк, писатель и злодей.

 

 

       Празднички

 

Развеселые мои праздники…

Сколько раз

Мы плясали под звуки

Разные

Разный пляс!

Будоражили землю хохотом…

Стыд и срам!

Как жуки на булавки наколоты

Тут и там.

Все, что сделали,

Что не сделали,

Будет впрок.

А на утро с мордашками белыми –

На порог.

Там встречали родители.

Срам и стыд…

Ладно,

Если кого обидели –

Бог простит!

Пусть проказничают

Проказнички,

Бог поймет.

Развеселые мои празднички –

Мой

Народ…

  

                   Казбек

 

В тот самый день,

Когда я видел

Лучей закатных тихий ход,

Когда нахал огонь похитил,

В тот странный

Високосный год,

Когда унылый хоровод

Унылых дней возненавидел

И проклинать стал

Человек,

И вспять пошло движенье рек,

И ближний ближнего обидел,

И стал судить,

В тот самый век

Ни слезы, ни мольба, ни смех

Меня не трогали.

Скажите,

Вы были там?

Что ж вы молчите?

Я был там ночью.

Таял снег.

Клубился пар,

И спал Казбек.

Кавказ

Замаливал               

Свой грех…

  

     Старомодное танго

 

Вот и пришел разлуки час,

Коварство разлучает нас.

Лови любви последний шанс

Целуй меня, как в первый раз.

 

Ах, до чего был ярок свет

Любви, которой больше нет!

Безумной страсти вечный бред.

Растянутый на сотни лет.

 

Корабль хрустальный – вот мой дом!

Как много юных дев на нем.

Как много ласк за ту, одну…

Когда-нибудь тебе чиркну.

 

О грустном прошлом не скорбя,

Я вновь и вновь люблю тебя.

Тебе дарю себя всего,

Танцуя страстное танго!

  

Грустная песенка

 

Я строил дом.

И жил бы в нем,

Но лето пахло

Январем,

Как пахнет осенью

Дождем.

Мы все когда-нибудь

Умрем.

Красивым летним,

Зимним днем.

Весенним днем.

Осенним днем.

Мы все куда-то

Отойдем.

Взойдем огнем.

Я строил дом.

 

Я строил дом.

Я строил дом,

И мог бы жить,

Конечно, в нем…

Но лето пахло

Январем,

Как пахнет осенью

Дождем.

Был дом.

А в доме был камин.

И из трубы

Шел белый дым.

Потом был ров,

А нем вода

Не вытекала никуда.

Потом все заросло

Травой,

И вышел месяц

Молодой.

И в мире знал

Лишь я один,

Что здесь был дом,

А в нем –

Камин.

 

 

             Мальчик

 

Вот, что я хотел сказать

Перед тем, как отказать,

Перед тем, как мой отказ

Опечалит нежно вас:

 

«Мальчик скачет при луне

На подаренном коне,

Скачет всюду и везде,

Верен ласковой звезде.

 

Конь его не мнет травы,

За его спиною – Вы.

Словно юная богиня,

Что свое забыла имя.

 

На нетронутой струне,

На недвижимой волне

Скачет с Вами он ко мне…

И тому я рад вполне.

 

И серебряные крылья

Среди грязи, смрада, пыли

Прорастают из подмышки

У игривого мальчишки,

 

И трепещут на спине

В тишине…

При луне…»

 

 

Драматы

  

         Город

 

1.

А где-то смеялись

И плакали люди.

Но город уже

Подавали на блюде.

Бургундским вином

Аппетит распаляя,

К столу пировавшего

Короля.

Ударил прожектор

Лучом, как мечом.

– Вы тоже поэты?

– Нет, мы – не причем!

И вдруг автоматами –

В наши глаза.

– Так, значит, Вы – против?

– Да нет же, мы – «за»!

За мир, за свободу,

За право на труд.

Нейтральные воды

Все грани сотрут.

А, может быть, это

Придумано все?

А, может быть, просто

Чуть-чуть не ведет?

Из уст колоколен,

Как выстрел, как стон

Летит вечевой

Будоражащий звон.

Но вместо проклятий

Из глоток – «Ура!!!»

И слуги объедки

Несут со двора.

 

2.

Но выстрелом в спину

Был полдень убит.

Сказала мать сыну:

«Твой батя – бандит!»

Сказала мать сыну:

«Отец твой – герой!»

И снова вернулся

Сын пьяным домой.

 

Колени свела

Сексуальная дрожь.

Зачем тебе нож?

Ведь ты не рискнешь!

Зачем тебе правда?

Ты можешь и так!

Без права

На право.

Ведь ты

Не дурак!

 

3.

На братских могилах

Обелиски стоят.

Три пули в затылок…

И стих автомат.

Три пули в затылок…

И вечный уют.

Три пули в затылок…

И грянул салют!

Товарищ профессор,

Один лишь вопрос:

«Зачем мне все это?!

Мне не удалось.

Отец воевал.

А я сын его, сын.

Так где мне достать

техасские джинсы?!

Профессор, скажите,

Ведь что-то не так.

Профессор, соврите,

Ведь я не дурак.

Вы видите: полдень

От зноя охрип.

И в небо уперся

Оранжевый гриб.

У Нинки глаза

Голубые, как ночь.

И Нинка сказала,

Что тоже не прочь.

У Нинки, как ночь,

Голубые глаза.

А солнце упало

В траву, как слеза…

 Три следующих шедевра – «Чертопрах», «Емелькина гора» и «Коробейник» замечательны тем, что не имеют абсолютно никакого смысла. Автор однажны пришел домой крепко выпивши, ощутил в себе неудержимый порыв что-то писать, схватил ручку и на чем попало – а это оказались обрывки газеты «Правда», корявым почерком записал первое, что пришло в голову. Эти тексты останутся в истории литературы как пример пьяного бреда, а возможно, кто знает, контакта с высшими силами, которые таким образом решили что-то сообщить человечеству.

Во всяком случае попытка соблюдать ритмику, размер и рифму даже на пьяную голову уже сами по себе похвальны.

Чертопрах

1.Чертопрах в городе

 

Чертопрах представляет из себя стилягу в джинсах и клетчатой рубашке. У него – усы, борода и совсем юное лицо с наглыми глазами. Он бесцельно шатается по улицам и в голове у него ритмично стучит:

 

Проклинаю

Каждый

Камень,

Из которого

Взращен

Дом.

Обожаю каждый слом!

Дело вот в чем,

Дело в том,

Что домов,

Когда их много

И когда меж них –

Дорога,

И деревья – вдоль дороги

Хилы, пыльны и убоги,

Образуют улицу.

Подлецу, мол,

Все к лицу.

А лицо у подлеца –

Лишь подобие

Лица.

 

  1. Чертопрах

 

Люди шарахаются он него. Бабушки пугают им внучат. Он этому только доволен. Ему нравятся убегающие во все стороны милиционеры

        

Ах, ах!

Чертопрах!

Берегитесь!

Сторонитесь!

Вот он мчит на всех парах!

Он рождает в душах страх!

Пусть штаны его потерты,

Сбиты каблуки.

Он поглядывает гордо

И плюет надменно в морду

Площадям. А кабаки,

Как больные

Старики,

Зажимают юных дам

Тут и там,

Тут и там.

Стыд и срам,

Стыд и срам!

Вон трамваи

Зарыдали.

Рты разинули

Такси.

Утоли мои печали.

Хоть за ухо

Укуси!

Там и тут,

Там и тут

Шантрапут,

Баламут…

Сеет страх

Чертопрах…

 

В потемневших глазах,

Как в былинных лесах,

Кто-то маленький, сердитый,

С виду схожий на бандита,

Грозно машет кулачком. Ох!

Грозно движется бочком. Ох!

Ловит бабочек сачком. Ах! 

  1. Паук

 

Положительный герой, которого все приводят Чертопраху в пример, дает ему советы, как правильно жить. Чертопрах показывает на него пальцем и злобно хохочет, приговаривая…

 

А паук все ткет и ткет

Круглый год

Напролет

Паутину

Дочке, сыну,

Теще, бабушке, жене

В непроглядной

Тишине.

Кучка – к кучке,

Тучка – к тучке,

В магазине, на толкучке,

На работе

И в семье.

Все – себе!

Все – себе!

Тучка – к тучке…

Это туча.

А где туча –

Там гроза.

От получки

До получки –

Полузрячие

Глаза…

И мелькают

«Соки-Воды».

А меж ними

Сумасброды

Поднимают кулаки.

Дураки,

Есть дураки!

 

Чертопрах,

Чертопрах,

Где твой разум,

Где твой страх?

 

Ах, какой аттракцион!

Это он!

Неужто он

В перештопанных штанах,

Чертопрах?

Маг наивный…

Ткет интриги,

Тычет фиги

На свой риск

И на свой страх.

 

                                         4.Чертопрах поет песню

 

Чертопрах напился водки и поет, весело пританцовывая на центральной площади. Народ разбегается в разные стороны

 

Трали-вали.

Мы видали

Столько разного всего,

Что от радости-печали

Не осталось ничего.

Дом стоит –

И пусть стоит.

У кого-то есть квартира,

У кого-то есть полмира.

Только он не говорит.

 

Нас с тобою породнит

Беззаботный неба вид!

 

 

Трали-вали,

Мы любили

Столько разного всего,

Что давно уже забыли,

Как любили

И кого.

 

Ярче солнышко свети,

Дай нам чистый луч в пути,

Нас с тобою покорит

Беззаботный неба вид.

А когда настанет время,

И придет безумства час,

Мы свое оставим семя

Там, где шел веселья час.

Раз, раз,

Раз!

В пляс,

В пляс,

В пляс!

Раз, два, три, четыре,

Будь смелее в мире!

А когда воспрянет мир,

Будет пир!

А когда воспрянет мир,

Ты построй ему… сортир.

 

 

  1. Скептик

 

Идеолог укоряет Чертопраха, представляя общество социального оптимизма, идущее светлой дорогой в будущее

 

Что ты мелешь, идиот?

Не простит тебе народ!

Мир – безумно яркий свет,

А не общий туалет!

Этот ест, а этот спит,

Озабоченность хранит

На лице.

Между сном и пищей

Прав лишь тот,

Кого чтут нищим!

 

Нас с тобою породнит

Беззаботный неба вид!

 

  1. Чертопрах веселится

 

Чертопрах хватает иделога, и они пускаются в пляс. С ними танцует вся улица. Даже милиционеры, побросав свистки, стучат сапогами.

 

Трали-вали,

Мы плясали

Столько разного всего,

Что уже чуточку устали,

Только это – ничего!

Пой, пляши,

Стихи пиши,

Только честно,

От души.

 

Про любимых, что любили,

Про друзей,

Что рядом были.

 

О галактиках,

О снах

И о тишине

В полях.

Не старайся быть похожим

На забавные те рожи,

Что бесцветны,

Словно лужи.

А, возможно,

Еще хуже!

Ты намного лучше их,

И пускай наивен стих,

И пускай в нем нету смысла,

Он – как к ведрам коромысла.

Он упруг,

Ритмичен,

Тверд,

Словно

Джазовый

Аккорд!

 

  1. Чертопрах сгорает в огне

 

Со всего мира слетаются ведьмы, раскладывают огромный костер. Народ в ужасе разбегается. Один Чертопрах в обнимку с ведьмами пляшет в огне.

 

У огня,

Как у меня,

Очень крепкая

Броня.

И за здорово живешь,

Ты его не прошибешь.

От огня тепло и свет

Будущих

Побед и бед.

Залетевший ветер стер

Огнедышаший костер.

Хлещет пламя в темноту

И рождает красоту.

И с открытыми глазами

Я бросаюсь в это пламя.

У меня,

Как у огня,

Будет крепкая

Броня.

С этих пор,

С этих пор,

Не погаснет

Тот костер!

 

Чертопрах бросается в огонь, Кричит громким голосом и нвсегда сгорает. 

Занавес.

 

 

Емелькина Гора 

Водка, спиртные напитки,

Грешники на земле.

И вас подвергали пытке –

Топили в Добре и Зле.

 

                 Карабадонна

1.

Под Емелькиной горой

Ты постой.

Будет месяц над тобой

Голубой.

Возведет дивчина брови

И глаза!

Не обманешь своей крови,

Скажешь «за»!

А когда придет осенняя пора,

Потихоньку уберешься со двора.

И не скажешь слово громкое «ура»,

И не скажешь слов тихое «пора».

Будешь песенки горланить до утра,

Как горланит пьяный цыган у шатра.

Там, где месяц сгинул в небе, –

Там дыра.

Там, где солнце изрыгнулось, –

Там жара.

 

2.

Осень гонит холода,

Ноябрем беременеет,

Холодом осенним греет

Незамерзшая вода.

 

Набрякают невода,

В них потонет и вода,

Льда растаявшая глыба

Высыхает у пруда.

Ночи осени проходят,

Наступают дни зимы,

Во вселенском хороводе

Потанцуем же и мы.

 

3.

Среди снега – Новый год,

хороводит хоровод.

Станем дружно –

Наш черед!

В разверзающий полет!

В размерзающийся лед

Превращается полет.

Если только повезет,

Будет нечет.

Будет чет.

На пригорке – снег,

Под пригорком – смех,

Трет горбатый нос

Дед Мороз.

 

4.

Что б не сетовали мамы,

Что б смеялись небеса,

Что бы водки килограммы

Не туманили глаза,

Мы затянем пояса,

Мы подтянем тормоза,

 

5.

А за островом, за кручей

Океан кипит кипучий.

Притаился где-то лучший

Шаг а, может быть, шажок.

Выпьем же на посошок!

 

И направим по тропинке

Свой неровный, нервный шаг.

Капли пота, как росинки,

Высыхают на словах.

Слово «ох!» и слово «ах!»

В наших душах сеют страх.

 

Но в лучах ночного света

Снова вспыхнет сигарета

И взорвется на губах.

 

Осень листья желто кружит,

Каждый лист кому-то служит,

Каждый лист кружит не зря –

Возвещает декабря

Он холодное движенье

И красивое круженье

Величаво преподносит –

К декабрю нас в гости просит.

 

Слава, слава декабрю!

Славим новую зарю!

 

7.

В декабре

По земле

Заметет

Белый снег.

В декабре

Во дворе

Очи вниз,

Руки вверх!

В декабре

Во дворе

Все пойдет

К верху дном,

А потом

Светлым днем

Суп с котом –

Декабрем!

 

8.

Будут шторы колыхаться,

Снег взлелея за окном,

И оснежено качаться

Будет домик за углом.

 

Мы прикинем – так и этак,

Изберем какой-то путь,

И к рассвету напоследок

В разложеньи нервных клеток

Побредем куда-нибудь…

 

9.

Мы вряд ли себя исправим,

Но правим себя, но правим!

Изгоним себя из правил.

Куда-нибудь да направим.

Чему-нибудь вопреки.

Но кто-то ж на всех возглавил?

Но кто-то ж нас всех обезглавил?

Поздравил, как будто подправил

Движение вод реки.

 

10.

Движению воп… реки

Вольемся же в водопады!

Подобно маленьким гадам,

Мы встанем не с той ноги.

И не собьемся с шага,

И воспоем же флага

Такие непревзойденные

Волшебные ветерки!

 

Коробейник

1.

Развеселый коробейник

Льет водичку в муравейник.

А кругом – трава растет…

Не второй,

Не третий год

Выезжает на природу

Солнца жаждущий народ.

Вот!

На машинах выезжает,

Собирается кутить.

И любовь во всю крутить.

А того не понимает,

Что

Веселый

Коробейник

Льет

Водичку

В муравейник.

 

2.

Птеродактили летают,

Пра… род… актили поют.

Словно восковые тают

На огнях своих минут.

Капли, словно изумруд,

По щекам моим стекают,

По щекам моим текут.

И проносится, как птица

По дороге колесница

В колеснице – две царицы.

Царь меж ними – молод, лют!

(Поцелуи небу шлют).

3.

– Кто ж ты, первая Царица?

– Я, мой друг, ни то, ни сё…

– Я хочу в тебя влюбиться!

– Здесь тебе не повезет…

Через реки,

Через горы

На меня кидали взоры

Сотни юных молодцов,

Наглецов и подлецов.

Коробейники дарили

Мне по пуду серебра

И такое говорили,

Что в мозгу моем дыра.

А над ними, над глупцами,

Птеродактили неслись!

Наглецами, подлецами

Переполнена, кажись,

Жизнь!

Но веселый коробейник

Лил водичку в муравейник…

В небе выли соловьи –

Славно жили муравьи!

А меж ними, муравьями, –

Властелины и рабы

Муравьиными усами

Мертво строили гробы.

 

4.

 

– Муравьи живут в борьбе,

Но поведай о себе!

– Ничего я не скажу,

Лишь влюблено погляжу.

Надоело говорить,

Лучше буду всех любить.

Ничего ты не поймешь

До тех пор, как не смекнешь.

А когда смекнешь, в чем дело,

Все равно, дурак, солжешь.

Онемели все цветы

С той поры, родной, как ты

Среди бела дня

Полюбил меня!

Ты, конечно, не чужой,

Только как-нибудь усвой:

Муравьев полить водой –

Будет месяц золотой!

 

5.

У второй Царицы вымя

Не обхватят впятером.

У второй царицы имя

Необъятное, как дом.

Тот, в котором мы живем.

Я любил ее, как кошку.

Шевелил и так, и сяк.

А когда устал немножко,

А когда чуть-чуть иссяк,

Она молвила сердито:

– Хочешь ты теперь иль нет,

В чреве выношу бандита

И рожу его на свет!

Но пока пожары хлещут

Проще ты смотри на вещи.

Муравьев полить водой –

Будет месяц золотой.

– Ах ты, мерзкая змея,

Не такой уж глупый я.

Ясно вижу,

Там и тут

В муравейник

Воду льют

Коробейники лихие.

Вот любовь –

А вот стихия!

 

6.

– Не понравится, ударь.

Только кто ты, хмурый Царь?

– Я веселый коробейник,

Лью водичку в муравейник.

Все мне в мире – трынь-трава,

Была б круглой голова.

Муравьев полить водой –

Будет месяц золотой.

Муравей и Птеродактиль –

Мои старые друзья.

Муравей и птеродактиль –

Это ты и это я.

 

Кто тебя сюда принес?

Вот в чем штука,

В чем вопрос.

Надоело говорить.

Лучше буду воду лить.

 

7.

И несется колесница,

И куда не бросишь взгляд,

Царь и юные Царицы

Гордо, высоко стоят.

И священные колодцы

Наполняют чистотой.

Муравьев полить водой –

Будет месяц золотой.

 

8.

Птеродактили летают,

Птеродактили поют.

Словно восковые тают

На огнях своих минут.

Посмотрите: там и тут

Слезы, словно изумруд,

По щекам моим стекают,

По щекам моим текут!

 

9.

Посмеялся коробейник:

– Ха-ха-ха!

Рассмеялся коробейник:

– Ха-ха-ха!

Отсмеялся коробейник:

– Ха-ха-ха!

Рухнул мертво в муравейник!

– И-га-га!

 

10.

Не осталось от него

Ни

Че

Го.

 

Лотеяра Цветия

 

Бог:

– А кто это?

 

Ап. Петр:

– Как видишь, Отче, забацаный поэт…

 

Бог:

– А ну-ка, Петруша,

развороти ему череп,

поглядим,

что там делается?

 

Ап. Петр:

– Минуточку, Господи…

хм..

Так там вместо извилин,

какое-то имя.

 

Бог:

– Сто против одного, что имя женское!

 

Ап. Петр:

– Ты угадал, Боже.

Подозреваю,

что это та самая…

Что будем делать?

 

Бог:

– Пиши в анкете: «Грешен».

И направляй в Ад.

 

Ап. Петр:

– Как же так?

Он все-таки был поэтом!

 

Бог:

– Поэтов много, а она одна.

Я не могу оставить

такую женщину

без присмотра!

 

Ап. Петр:

– Бедные черти!

Ну и работенки им подвалило!..

 

Поэт (в ночной комнате при свете луны, раздираемый сомнениями)

 

– Когда и где я согрешил?

Когда воспел

Блаженство выси?

Когда любил

Или

Убил,

Когда вознес

Или возвысил?

 

 

Гостиниц пыльные ковры

Гасили стук моих ботинок.

Я скромно принимал дары

Брюнеток, крашенных

Блондинок…

И утром, погружаясь в сон,

Вдыхал волос осенний запах

Не потаскух

И не Мадонн,

А тех, что возбудившись,

Наспех

Несут себя навстречу дню,

Смеясь

И прославляя вина.

Я их, конечно,

Не виню,

Как не винит

Морозы

Льдина

За то, что звонкая вода

Становится холодной

Глыбой.

Я не виню…

Но вот беда –

Там, подо льдом, –

Живая рыба.

 

Шантропут – коварный соблазнитель (заглядывая в окошко и противно кривляясь):

– Мне сегодня не до шуток,

У меня свербит внутри.

Белой стаей черным утром

В небо взмыли журавли.

Так и песни мои взмыли.

Их обратно не зови!

Я бегу, как лошадь в мыле,

От такой-сякой любви.

А такая, а сякая

По пятам бежит за мной.

И конца ей нет и края,

Что мне делать, Боже мой?!

 

Я такой весь молодой!

И не знаю, что со мной.

 

 

Проходимец нашептывает ему на ухо:

 

Все не зря тебя зовут:

«Бесшабашный шантрапут!»

Но тебя я не сужу,

О поэте расскажу.

Верен ветреной судьбе,

Он поведал о себе.

Десять суток длился ужин.

Мы сидели за столом.

Если был кому я нужен,

То, конечно, это он,

Тот, который был влюблен,

Как в березку юный клен.

Ресторан дрожал и плакал,

Лил поток коньячных слез.

И завыл он, как собака,

А сосед мой Дед Мороз

Все шептал мне пьяно в ухо

Про какую-то любовь.

Вспоминал свою старуху

И седую хмурил бровь.

Сто развратниц танцевало

Новогоднюю кадриль.

Под пуховым одеялом

Он стирал с коленок пыль.

И небрежно повернувшись,

Он кричал одной в глаза:

«Эй, красотка, просто ужас –

Отказали тормоза!»

Та: «Вперед! Без остановок!»

Только искры из трубы!

Мчит курьерский.

Ветер звонок.

Нам на шпалы

Шли дубы!

Нам на рельсы

Шло железо

Самых высших

Образцов!

 

Веселись и пой,

Повеса,

И целуй

Ее лицо!

Свищет

В топке

Жаркий

Уголь,

А в котле

Не пар –

Сам черт.

Выпей водочки,

Малютка,

Будем помнить

Новый год!

Мы с тобой

Не устрашимся

Ни суда,

Ни катаклизмов!

Едем, едем!

Так молись же

За надежность

Ком-

Му-

Низ-

Ма.

За

Родной

Социализм

И шатунный

Механизм!

 

Праздник чертей

 

Ну-ка, пламя, поднимись!

 

Хор:

Ввысь!

 

Забурли смола в котле!

 

Хор:

Злей!

 

Жарче грешника огонь.

 

Хор:

Тронь!

 

Пусть навек забудет сон.

 

Хор:

Он!

 

А   Мы ЧерТи

А Мы ЧерТим

В неБе Зна

КиЗоДи

А Ка

Все, что будет –

Уже было.

Хаос

Буден,

Сила

Пыла!

 

Двухнедельный чертенок тоненьким голоском:

Все-е-е-е-е-е-е-е-е-х

На мыло!

Всех на мыло, всех на мыло!

      Ес-ли

             не-жен,

       Значит грешен!

                                                Ес-ли бе-шен,

                                               Хоть безгрешен –

                                                 Будь повешен!

  

     Старый черт:

       Бей, что силы!

 

Ремарка

Меня повели по длинному зловонному коридору с маленькими грязными окошками под заплетенным паутиной потолком, на котором едва можно было разглядеть фрески, оставленные после себя одним из местных грешников. Он и сейчас распятый и повторенный тысячи раз в своем распятии следил за мной большими печальными глазами, раскрыв красные веки и я старался не встречаться с ним взглядом, ибо каждый раз, едва я поднимал к нему голову, идущее за мной волосатое существо кололо мою обнаженную печень раскаленным скипетром царя одной из предшествующих цивилизаций и я, спотыкаясь, добрался до конца коридора, и со скрипом отворил дверь и, идущий за мной, сказал, что бы я приготовился, так как сейчас увижу любимую, и я приготовился и сжал кулаки, чтобы не доставлять удовольствия волосатому своим криком, и, закрыл глаза, а когда отрыл их, увидел не свою любимую, а ту, которую уже не помню, как зовут, и расхохотался над глупыми чертями, и волосатый недовольно поморщился, и я понял, что самая страшная мука меня миновала, и засмеялся еще громче, и смеялся долго…

 

И рек ап. Петр:

Мне бы адскую машинку,

Полюбил тогда б я Нинку,

И тогда же, будь уверен,

Полюбил бы я и Мери!

Хоть в Раю мне жить привольно,

Буду мыслить я крамольно:

В Ад сейчас попала эта…

Ну, любимая поэта…

И все черти, Боже мой!

Потеряли там покой.

Видно, буду грешен впредь,

Нужно Бога подсидеть!

 

Песня рюмки:

Я по белому свету

Бродила тайком,

В полночь губы поэта

Меня целовали.

Все прошло тихим сном.

За осенним окном

Листья кленов кружат

В бесконечной печали.

Было время, когда

Он касался меня.

Золотое вино

Я несла в его губы.

Как он быстро пьянел

И теплом своим грел

Мой холодный хрусталь

И нашептывал глупый:

«Ты одна мне дана

На века, на века!

Мне твоя глубина

Всех глубин непонятней…»

Но ни разу меня

Не испил он до дна.

Знать, и впрямь я была

Всех других необъятней!

Что осталось теперь?

Только горечь потерь!

Я пустая стою

В чьем-то старом буфете.

Осень кружит листву,

Я его не зову.

Он уж пьет из стаканов.

И меня не заметит.

 

Ремарка

И они взяли его любимую, и налили в нее вино, и понесли ее по кругу, давая всем, кто проходил наказания в этом месте Вселенной.

 

Поэт закатывает очи к небу, говорит, страдая:

 

На каждом перекрестке – ночь,

На каждом перепутье – осень.

И в мир придя, чтобы помочь,

Вдруг затерялся среди весен.

Не ты ли падала ничком

И говорила «Боже, каюсь»?!

Я слыл в то время знатоком.

Лишь оттого, что знал, какая

В твоей душе живет тоска,

И верил: все тебе простится.

А утром взял и ускакал

На сумасшедшей кобылице.

Я оставлял копытный след

И вновь вдыхал хмельное утро,

Как будто в мире больше нет

Лица под тонким слоем пудры…

Как было тихо во дворе,

Светлел туман, трава светилась…

Конечно, мог еще гореть

Я в пору ту. Ведь сердце билось.

Но тот мой предпоследний крик

Звучал не громче вздоха рыбы.

Я к гриве взмыленной приник.

Все было просто: либо-либо…

Ах, кобылица! Стук копыт,

Со стуком сердца совпадая,

Меня приветствовал навзрыд

И в алых розах нежно таял.

                    

 

На рыжей кобылице

 

                   Баю-баю,

                   Забываю…

                   Тихо мчится

                   Кобылица.

             Эй, седок, держись покрепче!

             Унесу тебя я к свету!

             Так целуй же мои плечи,

               Торопи свою победу!

                       Будь мой бег,      

           Как бег бес-   и прекрасен.

           Бо ко-То, что я

       Ги не- везу отныне, –

       Ни, чен   Будет веч  

 

Г Р У З О О П А С Е Н !!!

 

Выходит автор из-за кулис:

 

От порога, до порога

Повела меня дорога.

       Что с того, что скачем мимо?

Мимо нежных и любимых.

Я разрушу тишину,

Что б добыть ее одну!

И тревожными ночами

В закоулках тишины,

Где холодный свет луны

На диване спит в пижаме,

Обнимая, я шептал,

То, что вроде бы забылось,

То, что вроде бы не сбылось.

И с улыбкой умирал.

И проснувшись близ стекла

Сонно звякнул я с утра,

Отвечал кому-то сонно,

Мол, не знаю, кто она.

 

Диалог с чертом

 

– Ну вот, Вы взрослый человек. Оно вам надо было?!

– Послушай, черт, я тогда не думал об этом.

                               – То-то и оно. Думали бы больше, так не попадали бы сюда. А здесь вам будет очень не сладко. Хе-хе! В Раю ни одной души, а к нам валят толпами. Ну, куда скажите, вашего брата девать?

                           – Она тоже здесь?

– Хе-хе…

– Чему ты улыбаешься, вонючка?

           – Для Вас и Вашей дамы выделен персональный котел. Это большая честь. Но откровенно говоря, не пожелал бы оказаться на вашем месте!

– На то ты и черт. Тебе сейчас легче, чем нам.

– А знаете, кем я был до этого?! Богом! В писании об этом ни слова, но я Им был. И, представьте себе, неплохим. Во всяком случае, при мне вы бы в Ад не попали…

- А как же ты стал чертом?

- Пребанальнейшая история. По уши втрескался в одну красотку. А она оказалась несколько взбалмошенной. Всех голубков мы разогнали и стали грешить напрапалую. Вот я и погорел.

- Кто же она.

- Та самая, с которой вы будете сегодня вариться в котле. Лотеяра Цветия!..

 

                                           З А Н А В Е С                                                                                      

  

ТЫ

Ты знаешь –

Полночь очень любит

Запутывать тени.

И, хоть, я плевал,

На все,

Что будет потом,

Она, проклятая,

Опускается перед тобой на колени,

Как молящийся

Перед Христом.

«Матерь Божья,

Царица небесна,

Отдайся жаждущим

Ныне и присно!»

Фарцовщики и стиляги,

И прочая бестолочь

В глаза Божьей Матери

Смотрят пристально.

Их гложут сомненья –

А здесь ли истина?

Их гложут сомненья –

Нет, это лажа!

Ведь та, что избрали мы

В платье ситцевом

Не Матерь, а просто…

Прости, Господи,

И ее, даже… 

2.

Господи, Господи!

Как темна в этой комнате.

Сигарета догорает

Обжигая пальцы.

А, вдруг,

Матерь Божья с иконы

В постель безбожника

По-пьяке,

Раз – и завалится.

 

И, вдруг, доносится

Откуда-то сверху:

«Подонки!

Вам это только

Так кажется!

Матерь Божья

Не корова дойная,

Да и подоить ее

Не каждый отважится!»

А потом

Открывается дверь

И входишь ты.

И сразу все становится

Простым и ячным.

- Смотри, я купила

чудесные цветы.

Видишь?

Белые, голубые и красные…

 

3.

А Матерь Божья

Смотрит в окно

Оком луны,

Порхающей в облаках.

Матерь Божья

Знает давно,

Что есть страсть,

И что есть страх.

- Нет, как тебе нравятся

эти цветочки?

- Действительно,

Очень удачные растения!

- Видишь, на белых лепесточках

Красные точки!

- Еще бы!

Это же воистину произведения весенние!

Таких цветов нет больше нигде!

- Не слушай ее, слушай себя!

А в небе луна

Улыбнулась звезде,

И ты ушла

Меня полюбя. 

4.

И у деревьев

Тоже есть

Любимые.

А у меня есть ты.

И твои волосы, ниспадающие на плечи.

И твои глаза, полные развратной красоты.

И тот синий,

С неоновой проседью вечер.

И маленький столик

В углу большего ресторана,

И кровать, и комната

С потертыми обоями.

И на стене плохая репродукция

Рембрандта,

И классического джаза

Окрик оборванный.

И все это –

Я несу в своем сердце,

Замотавшись, как в знамя,

В модные тряпки.

А подо мною

Море житейское плещется,

И я матрос,

Поднимающийся

По трапу.

 

5.

Знаешь,

Мне все равно

Что ты красивая.

Что у твоих ног

Поклонники штабелями

Валятся.

Мне безразлично,

Что ты встрешь их

Гарбузами и вилами,

Мне наплевать на то,

Что к тебе все же

Иногда прикасаются.

 

Я не люблю тебя.

Слышишь,

Ни капельки.

Ты уходи от меня.

Слышишь…

Оставь, лишь, цветок

В красную крапинку

Да дома своего

Черепичную крышу.

Но, уйди так,

Что б метель мела,

Но, уйди так,

Что бы сердце

Екнуло!

Как,

Ты уходишь?

Постой!

Ушла…

И, даже, дверью

В ответ

Не хлопнула.

 

 

6.

Я распускаю знамена по ветру,

Лечу аллюром

В утро завтрашнее.

Я знаю, вчерашний день

Меня не вспомнит,

И не проклянет меня

День вчерашний.

Давай потрогаем

Солнце руками,

Давай превратимся

В траву неизмятую.

Вчерашний день

Нас обругает,

Ему, вчерашнему,

Ничего не понятно.

Ведь, полночь по-прежнему

Перелопачивает

Тени.

И я плевал на все,

Что будет потом.

И не опускаюсь

Перед тобой на колени,

Как молящийся перед Христом.

 

В течении дымящейся сигареты.

 

(Этот «шедевр» написан на спор с самим собой.

Писалось без остановки, на протяжении выкуривания

Одной сигареты. Такая себе игра в контактеры)

 

Всякому делу

Есть конец

Всякому телу

Есть предел,

Тот, кто однажды

Надел венец,

Тот неоднажды

Уже сгорел.

Желтая роща,

Синий ручей.

Непревзойденная

Тишина.

Главная площадь

Белых врачей

Чьим-то здоровьем

Омрачена.

А на рассвете,

По тишине,

По темной планете,

Как по луне

Шустрые дети

В ласковом сне

Ходят ко мне,

Ходят ко мне.

Лунные люди

Водки не пьют.

Лунные люди

Песни поют.

И, не прощаясь,

Вместе со мной

Славят ту девочку,

Что под фатой.

Поют бесконечные

Песни любви.

Ты их на свадьбу

К себе позови.

Ты полюбуйся

На лунный народ –

Он сохранит

От забот и невзгод.

Что же такое

Случилось со мной?

Все голубое

Рождает покой.

Ах, карнавал,

Я тебя проклинал,

Но никогда

Не унывал.

Был я моложе,

Чем в небе заря

И ничего

Не придумывал зря.

Я не хочу

Обрывать эту нить.

Все, что украдено –

Не сохранить.

Только степенностью

Не возгоржусь

Ленною ленностью

В узел свяжусь.

Кто новогоднюю

Песню поет

Нить путеводную

Не разорвет.

Цвет многоцветия

Манит не зря

В миги последние

Декабря.

Лунные дети,

Откуда вы здесь?

В тусклом рассвете

Чувствую спесь.

Что-то случается

В мире вещей.

Там зарождается,

Плещет ручей.

Узел разрублен.

Небо молчит

На наковальнях

Зреют мечи.

 

 

Мужской разговор.

Саванна, или Хацапетовка, или коммунальная квартира. Один молод, полный сил, усат. Второй, хоть и не молод, тоже полон сил, усат, сед. Прерия. Чирикают птички.

1.

(Молодой, усатый)

Опечалюсь я едва ли,

Оттого, что променяли,

Как пластинку в магазине

Непутевого меня…

 

(Немолодой, с сединой)

Прогони, пацан, печали

И беспечно, как в начале,

Променяй любовь на виски,

А девчонку на коня.

 

2.

Мы с тобой, как птицы жили

И ни разу не тужили,

Пели песни и плясали –

Нам завидовал сам чорт!

Нас несло, как лошадь в мыле

И девчонки нас любили.

Так продолжим снова песню –

И пускай нам повезет!

 

3.

(Молодой, усатый)

Подустал уж я немного,

Но, пока что, слава Богу,

То, что мне всего дороже

Не подводит ни на миг!

 

(Немолодой, с сединой)

Если ранят тебя в ногу

Рано, парень, бить тревогу.

Даже, если, в сердце ранят –

Веселись. Ты не старик!

 

4.

(Молодой, усатый)

Не могу ее забыть я!

Черт дери! С такою прытью

Мое сердце не стучало

В ребра звонко пока!

 

(Немолодой, с сединой)

Ох, скажите, ах, скажите!

Может, вы, мой друг, хотите,

Что бы вместо поцелуев

Поднамяли вам бока?

 

5.

Мало ль девушек на свете!

Так и ищут, чтобы ветер

Звездной ночью, ненароком,

Их наполнил паруса.

Те смеются, плачут эти,

А проснутся на рассвете –

Втихаря зеленой тушью

Нагло подведут глаза!

 

6.

(Молодой, усатый)

Мне до них теперь нет дела.

Та, что обухом огрела

Мое сердце в час проклятый

Не такая, видит Бог!

(Немолодой, с сединой)

Ну, конечно. Ее тело

Пена моря обогрела!

Афродита! На головку

Нацепите ей венок!

7.

На тебя смотреть мне тяжко.

Ты ли это? О, беднажка!

Променяли, променяли…

Да обманут тыщу раз!

Где моя подруга фляжкв?..

Все одни одним портняжкой

В ателье третьеразрядном

Были скроены, на глаз…

 

8.

(Молодой, усатый)

Брошу пить, скитаться брошу,

Огурцом намажу рожу,

Нацеплю костюм приличный,

Стану вежливым, как мышь.

Та, что мне всего дороже,

По всему теперь похоже,

Любить тихих да тверезых.

Отвечай, чего молчишь?

 

9.

(Немолодой, с сединой)

Не молчу я. Это просто,

Вдруг, погасла папироса…

Выпей, друг, чуток из фляжки.

Не стесняйся. На, лови!..

Дуралей! Ты видел розы,

Но не нюхал розы носом.

Они запах источают

Лжи, но вовсе не любви!

 

10.

Розы быстро отцветают.

От того, кто их срывает

И зависит – будет роза

Долго пахнуть, или нет.

Знай, приятель, не бывает,

Что б осталась роза в мае,

Если глупую рвет розу

Тихарек, а не поэт.

 

11

Знаю я тебя немало.

Одна дама мне сказала,

Что с тобою, сумасшедшим,

Позабыла дом и быт.

 

(Молодой, усатый)

Эта дама не наврала!

Ну, так что ж? Девятым валом,

Все равно, теперь качусь я

К той, что крепостью стоит!

 

12.

А она, такая стерва,

Перепортила мне нервы,

Крутит насом. Боже, Боже,

До чего же я дошел!

 

(Немолодой, с сединой)

Не последний ты, не первый…

Спой-ка, лучше, легковерный!

Ты – поэт, певец раасвета,

А такого намолол!

 

Песня молодого, усатог

Если вырастут деревья,

Хоть а аду, а, хоть, в Раю,

Пусть не бросят лишней тени

На любимую мою!

 

Если буря в небо бросит

Моря синюю струну,

Пусть помолится, попросит

За любимую мою!

 

Если крыши не услышат

Голос мой в родном краю,

Пусть помолятся все крыши

За любимую мою!

 

А когда она разлюбит

Парня, выдумку свою,

Пусть помолится тот дурень

За любимую мою!

Конец.

 

 

Пьесы на одном листке

Философ и смерть.

 

Ночь. Комната. В свете настольной лампы задумчиво сидит философ. Из его головы то и дело выскакивают умные мысли, которыми он очень гордится. Кругом – одна Вселенная с ее звездами. Радио и телевизор отключены.

Философ:

- Придет ли мук моих конец?

Я человек, или венец

Той самой ветреной природы,

Что без меня, уж, скольки годы

Живет. Мне ж надоело жить –

Бежать, куда-то, во всю прыть…

Залитая лунным светом, в комнату на цыпочках входит Смерть.

На этот раз она приняла облик обнаженной прекрасной девушки с длинной косой. В ее руках сверкает еще одна коса, сельскохозяйственная.

Смерть:

- Я не замедлю подойти.

Но ты сначала заплати!

Косить тебя не буду даром.

     Хочу остаться я с наваром!Философ смотрит на девушку долгим и любопытным взглядом. Очи его испускают иронию. Он начинает нервничать и возбуждаться.

Философ:

- Чем за погибель мне платить,

Я лучше буду дальше жить!

Кругом рождать себе подобных,

Нахальных, хищных и удобных.

Различных человеков-тварей.

Украшу Божий я гербарий!

Посрамленная Смерть, сдыдливо прикрываясь, уходит. Философ задумчиво раздевается и ложится в кровать. Дого не может заснуть. Перед ним возникают эротические видения. Так продолжается до третих петухов.

 

Занавес.

 

 

Философ, поэт, Муза и Пегас

 

Комната поэта. Пол завален рукописями.

Не небольшом фанерном диване сидят философ и поэт. Поэт окидывает окружающий мир поэтическим взглядом. Философ – философским. На столике недопитая бутылка водки, огрызки хлеба и хвостики салаки на мятой газете. Дымятся в консервной банке непогашенные окурки, издавая смрад.

Философ:

- Я б тоже мог бы стать поэтом…

Поэт:

- Так что же?

Философ:

- Но, если бы, не лгать при этом!

Поэт:

- О, Боже!..

Философ:

- Порой, с Гомером легче потягаться,

Чем просто опубликоваться!

                 Поэт:

- Я гениальней, чем Гомер.

Я жив – а он давно помер…

Вбегает Муза. Она сбрасывает белые одежды и порывисто кидается в объятия к поэту. У них приступ вдохновенья. Он сопровождается любовью. Философ стыдливо отворачивается. Потом уходит вовсе, задумчиво озираясь вокруг.

                 Муза:

- Поэт! Тебе ль сдержать себя!

Тебе, который, ненароком,

Меня за юбку теребя,

                 В мир заглянул надменным оком!

Твои фантазия и страсть

Раскроют мир сей нараспашку.

Но, Боже мой, какая страсть –

Родиться мальчику в рубашке…

Ржет и влетает Пегас.

Пегас:

То плачет он, а то поет.

И потихоньку водку пьет.

Муза и поэт вскакивают на лошадь и радостно скрываются в ночи. В комнату входит философ. Он зависливо вздыхает и философски смотрит им во след.

                                       Занавес.

 

Вірші тоталітарних часів

 

 

     Любов

 

Зима,

Неділя,

Вечір

І ось,

Я поламавши

Умовнестей грати,

Ввічливий,

Наче Ісус Хрисирс.

Нахобно вхожу

У твою кімнату.

І потрапляю

В пустелюю твоїх очей,

І ховаю свої

Скривавлені руки.

А під убитою ніччю

Хитаеться очерет

І місяць чіпляється

За його гострі рухи.

Я чую пісню надії

Над вмираючтю ніччю.

Над вмираючою ніччю

Пташиний щебіт.

А твої очі -

Неправдиві й вічні,

А твої губи –

Це відьмацький                                 

Шепіт.

Я сприймаю його

Наче неперевершений локатор,

Я лечу до тебе

Наче збуджений весною олень.

Я повзу до тебе,

Наче муха по плакату –

Я стою нерухомо,

Наче паламананй трактор у полі.

Отак і твої думки

Повільно і неквапливо підходять до мене

Зупиняються в нерішучості

І, раптом, вибухаєш божевільною зливою

Неймовірним сполучником.

Між землею і небом

Таким красивим,

Такою красивою.

 

Ти відчинила двері і я ввійшов.

Подививсь на підлогу,

Відкалявсь…

І сказа: Знов

Я прийшов з пляшкою.

Дивись, ось вона випирає

Велика і синя.

Відчиняй

Скриню.

Не бажай меня нічого,

Я сам собі побажаю

Чогось поганого-поганого –

Сам не знаю.

Я зухвалий?

Я п»яний?

Дарма!

На вулиці

Зима.

 

Сон

 

А снилося,

Що був рабом

І ланцюгом

Залізним скутий

Під злим хазяйським батагом

Стогнав і плакав.

Добрі люди

Ходили мовки.

І навкру,

Мов блиск воронячого пір»я

Мільон засмаглих,

Чорних рук

Хитала спеки люта хвиля.

Я продававсь,

Як хліб,

Як сіль,

Мене уважно розглядали

Скупі, нахабні покупці

Та секинуть ціну вимагали

Мого хазяїна. А я

Стояв у відчаї й знемозі

І рідна, скривджена земля

Приймала тихі мої сльози.

Направо – раб,

Наліво – раб,

Неначе дві великі скелі,

Вели тужливо пісню зрад.

Прокляття

Власної

Оселі.

А я мовчав.

Один мовчав –

Мої пісні були німії…

І, раптом,

Тихо хтось спитав:

«А це чий раб?

І що він вміє?»

«Гультяй!»- хазяїн відповів,

На мене зиркнувши сердито.

А я нічого не умів,

І не бажав

Ніщо

Робити…

 

Пісня

 

Жене блакитні отари

По місту вечір

Хвилюється в стінах бару,

Мжурить вічи.

А я схиличсь на чарчиною,

Мов приречений,

А я однру й ту ж красуню

Кохаю двічи.

 

Зникнуть блакитні отари,

Як зійде сонечко.

Земля обернеться тихо

І невагомо.

А десь задивилось

У Вчесвіт

Нічне

Віконечко –

І звідси далеко, далеко

Дд рідного дому.

.

У. травах зелених

Стигнуть червоні яблука,

І небо засіяне зорями,

Наче просом.

Не штука літати, кажуть,

А штука падати.

Та я ще не вмію

Кохати, як інші,

Просто.

 

У мене в кишені

Зім»ятий рудий карбовнець,

Поруч бітнік,

Що не вірить ні чорта,

Ні в Бога.

Я мрію про тебе,

Блукаю шляхами казковими.

А ти, мов глуха,

Ти не бачиш нікого,

Нічого…

 

 

 

Гуморески від кота Пиженка

 

Мала дввчинка прибігла,

І кричить? «Ой, мати!

Там якісь дядьки хотіли

Мене згвалтувати!»

«Звідкиья ти теє взяла?» -

Мати запитила.

«Бо вони мене, матусю,

Таки ж згвалтували!»

 

           * * *

 

Після третього стакану

Кже Фван другу:

«Щрст у мене такий настрій –

Полюбив би й муху!»

 

Друг на ті його слов

Хитро поглядає,

Стає собі на коліна,

Та й «Ж-ж-ж-ж…! – відповідає.

                                                                    

    

* * *

 

Приїхала до Парижу

Міледі кургуза

Й захотілось їй пізнати

Справднього фрагцуза.

У агенство добпих послуг

Звернулась з проханням –

Хай француз мені покаже,

Що то є кохання.

Ті француи, хоч підони,

Хоч і голодранці,

Та, проте, як кажуть жони,

Вправнії коханці.

От француз прийшов до неї,

Каже: «Не стидайся.

Клади гроші у ліврею,

Й швидко роздягайся!»

А іх себе вбрання скинув,

Замотав в ганвірку,

І, ні слова не сказавши,

Викинув у хвіртку.

«О, месье, - кричить міледі

пристрасно і палко.

- Ви ж викинули цінні речі,

Хіба вам не жалко?»

Не сказав француз ні слова,

Тільки обернувся,

Ї жалем глянув на міледі

Й сумно посміхнувся.

«О, міледі, о, міледі, -

відповів він згодом, -

Доки ми скінчим кохання –

Все це вийде з моди!»

  

       Карпатський мотив

 

Приходить ранок у Карпати

Благословенна Божа мить.

Гуцульська смерекова хата,

Як лялечка, в горах стоїть.

Гуцул отару пипасає

Парує травами земля.

Він славить Бога і не знає,

Що тінь від лютого Кремля.

Вже наближається до нього

Невідворотня і сумна.

Він слвить Долю,

Славить Бога,

Стоїть, щасливий, у вікна.

Чи все гаразд в твоїй оселі,

Вееслий

і щасливий газд?

Як біло вибілені стелі –

Чи значить це, що все гаразд?

Твій ранок ліг на підвіконня,

Мов на небіжчика чоло.

Та з підвіконня сині коні

Ревуть, стрибають за село.

І не натрапивши на скелю

З прокльоном тануть у багня.

Чи все гаразд в твоїй оселі,

Скажи, щасливий газд, мені…

 

 

Копачівський вальс

Простяглась дорога, біжучи

З мороку століть в новее життя…

Тут, колись, копали

Славні копачі

Сонячні криниці майбуття.

Вичисти криницю,

Молодий козаче,

Пригадай звитяги

Славних копачів!

За тобою Стугна

Стогне, матір, плаче.

По тобі сумує

Батько Копачів.

 

 

Де криниць джерельная вода

Напувала Стугни береги,

Там тепер постали

(Горе не біда!)

Бари, казіно і кабаки…

Офіси, комп»ютери, асфатьт,

Скло, бктон, реклама, бариші…

То чому ж застигли

Смуток та печаль

Десь на дня козацької душі?

І біжить дорога крізь віки…

Під капотом тарпхтить мотор…

І несе у безвісь

Славних козаків

Імпортне задрипане авто!

Вичисти криницю,

Молодий козаче,

Пригадай звитяги

Славних козаків.

За тобою Стугна

Стогне, матір, плаче.

По тобі сумує

Сивий Копачів.

 

 

Жозефіна

 

Де мріє про кохання черемшина,

Де вітер співа зоряні пісні,

Учора зшвалтували Жозефіну

Дванадцять дужих хлопців уві сні.

 

Вона лежить, неначе серед Рю.

Над нею невиснажні солов»ї.

Вона ще спить і, навітьо, не гадає,

Що вже дівоцтво скінчилось її.

 

Ми славим Владу, радо і охоче

За долю найщасливішу свою.

Закривши очі, міцним сном дівочим

Спимо, мов Жозефіна у Раю.

 

 

Пісепнька про вічну молодість

 

Я не прагну

Життя нескінченного

Бо і так

Нескінченне воно.

Знов я бачу тебе

Нареченою,

Розливаю

Весільне вино

У бокали, що в сріблі і золоті\

За любов підіймаю бокал.

Вічна молодість,

Вічна молодість,

Той знайшов тебе,

Хто щукав.

І промінь надії

Ще в серці

Не згас.

Час

Працює

На нас!

 

Дзвінколоса юнікть,

Несамовита Мить.

Ти розриваєш струни

Прадавніх

Тисячоліть.

Високовольтним струмом

Пісня твоя дзвенить.

Дзвінкоолоса юність,

Несамовита Мить.

 

І промінь надії

Ще в серці

Не згас.

Час

Працює

На нас!

 

Я не прану

Життя нескінченного,

Бо воно нескінченне і так.

Бачу знов,

Як із краю пісенноо

З нашим первіством

На руках

Ти ідеш

Крізь любов і стурбованість

За беззонних ночей перевал.

Вічна молодість,

Вічна молодість,

Той знайшов тебе,

Хто шукав.

 

І промінь надії

Ще в серці

Не згас.

Час

Працює

На нас!

 

Я не прагну

Життя нескінченного,

Бо і так

Нескінченне життя.

Від простої

Години буденної

До значної

Години буття.

Нескінченність, як безумовність

Я приймаю до наших лав.

Вічна молодість, вічна молодість

Той знайшов тебе, хто шукав.

 

І промінь надії

Ще в серці

Не згас.

Час

Працює

На нас!

 

 

Бажання

 

Люди ламали

Соняхи

А я стояв

Та мовчав.

Люди ламаои

Соняхи

А я стояв

І бажав:

Хитаючись над роками,

Співаючи нетутешніх пісень,

Вхопити сонце руками

І втримувати цілий день.

А коли

Зануриться вечір

У куряву

Бититих доріг,

Простягнути

Руки обпечені

До соняхів,

Які

Не зберіг.

 

 

Н іч

 

Небо,

Виплакане вдосвіта,

Море,

Виплескане у весну.

Дві тоаолі

Ніжними дотиками

Кодихають

Країну

Сну.

За чужими

Жовтавими вікнами,

По той бік

Від мого життя

Хтось мотає руками,

Мов вітами,

І нема звідтіль

Вороття.

  

Ранок

 

Шепотіла блакить,

Відступаючи

Від будинків,

Сонце

Напружилось,

Вищищаючи тіні

Старпанно.

І, раптом, мільярди

Збентежкних

Будильників

Заверещали:

Р-р-р-а-нок!

  

Гвалт

 

Я кулаками

Гримаю

У двері.

Пусти, пусти!

Бо небо

Похилилось

І кляті зорі,

Наче дикий терен,

Брагою

Налились.

І вже немає в мене нічого –

Ні журавля в небі,

Ані синиці в долонях.

Тільки старий обшарпаний човен,

Що тоне…

 

 

Примара

 

Той блакитний світ,

Той неймовірно

Блакитний світ,

Що над тобою

І наді моною –

То Мить Уяви.

Тільки слід

Мари

Людської.

Не ховай обличчя,

Не треба.

Що з того,

Що дерева восени вмирають…

Подивись – з неба

Вітер

Хмари

Зриває.

І огортає ними

Твої очі,

Мої очі.

Планета чекає

Ночі.

 

 

День

 

А день свистів,

Неначе падав

На рій

Сполоханих

Дюдей.

Вив мармуровим

Леопардом

Затиснутим

Межі

Алей.

Сварився димарями в Бога,

Щось будував, щось руйнував

І на майданах перемоги

Нахабно ліз на п»єдестал.

Двлив на бідних в багатих,

На злих та добрих поділяв.

І з цвинтаря брудних плакатів

Когось,

Кудись,

Навіщось

Звав.

Він буд рабом і охоронцем,

Він сходивсь потом.

А між тим,..

Все оберталолсь навкруг сонця,

А сонце бігло крізь світи.

 

 

Слово на мітингу 22 травня

 

Де найімпернцша

З імперій

Під зліт

Червоної зорі,

Під регіт

Сталіних і берій

Криваві гострить

Пазурі,

Де замість

Зойку

В небо линуть

Пісні

Мажорні

Та гучні,

Там твоя мати

Україна

Згвалтована

Лежить

В багні!

Тебе чужа

Зігріла хата.

Ти мрієш

«Жіть і нє тужіть».

А Україна

Рідна мати

Згвалтована

В багні

Лежить!

Ти скорений!

Ти раб!

Ти бидло!

Не українець -

Ма-ло-рос!

Ти маєш темряву за світло,

За спеку маєш ти мороз.

Тож, схаменися,

Сине клятий!

Опом»ятайся,

Хоч на мить…

Це ж Україна,

Твоя мати

Згвалтована

В багні

Лежить!

Тож висій восени ярину,

І жито висій навесні.

Аби ніколи

Україна

Вже не лежала

У багні.

Ні,

Ти не раб!

Тис ин козацький!

Звитяги

Й перемоги син.

Палає,

Кличе

Шлях Чумацький:

 

 

Пісня хмільних опришків

 

Гей, панове,

Що там знову

Трапилось у лісі?

Чи зозуля

Не кукує,

Чи сонце

Не встає?

Будем жити,

Гей, Панове,

Доки світить

Місяць.

Будем питии

Гей, Панове,

Доки сонце є!

 

Гей, пройдисвіти,

Я пью за вас.

Нехай щастить,

Кому гаразд!

Гей, пройдисвіти,

За мене теж

Хай вип»є той,

Хто вже без меж!

 

Нумо, діти,

Будем жити,

Доки є що пити.

Своє горе,

Наче в морі,

В пляшці потопи.

Всі п»яниці,

Як годиться,

Ніде правди діти,

Тільки й мають,

Що співають,

Про те, чого не знайти!

 

Гей, пройдисвіти,

Я пью за вас.

Нехай щастить,

Кому гаразд!

Гей, пройдисвіти,

За мене теж

Хай вип»є той,

Хто вже без меж!

 

 

Вечірня мелодія

 

Плинуть примарні,

Блакитні тумани.

День догорає,

Запалює зорі.

Де ти блукаєш

Єдина кохана

У божевільнім

Житейському морі?

Бачу тебе

Найніжнішу у світі,

В дикому вирі

Жадоби і люті

Серед пожухлих

Розрваних квітів,

Тих, що їх знищили

Скорені люди.

Ти нетутешня,

Ти нетипова,

Очі твої

Не з цієї планети.

Знаю, засяє

Зірка ранкова

І розірве

Божевільні тенети.

Вир гравітацій –

Шкарлупка горіха,

Вибухне, зринеться

Марою крові.

Й ми, обійнявшись,

Безодням на втіху

Витворим в небі

Сузір»я любові.

Зоре вечірняя.

Зоре сумная,

Пророчиш даремно

Ти лихо до ранку.

Най скрута конає,

Душі не торкає –

Вже посміхається

Янгол світанку.

Плинуть примарні,

Блакитні тумани.

День догорає,

Запалює зорі.

Що ж ти шукаєш,

Єдина кохана,

У божевільнім

Житейському морі?

 

 ЖИТТЯ ЗАКІНЧЕНЕ, А ПОЕЗІЯ ЗВЧІТЬ У ВСЕСВІТІ ПАМЯТІ ПРО ПОЕТА ВІКТОРА ВАСИЛЕНКА !